Участвуя в комбинации полковника Щукина, Покровский наивно полагал, что вся его деятельность немедленно закончится, едва только будет завершено кавказское наступление Юденича. Каково же было его удивление, когда начальник контрразведки сказал, что это только начало.
– Как так только начало, господин полковник? Не вы ли говорили, что всё это необходимо для прикрытия нашего десанта на Босфоре, затем вы уверяли, что необходимо потерпеть ещё чуть-чуть, ради удачного наступления Юденича на Кавказе. Я все выполнил, как вы просили, и считаю, что полностью выполнил просьбу генерала Духонина о сотрудничестве с вами. Извольте объясниться.
– К чему вы так кипятитесь, уважаемый Алексей Михайлович. Все было именно так, как вы говорите, и, признавая ваши большие заслуги в нашем деле, я ходатайствовал перед Верховным о награждении вас орденом Анны третьей степени, и Корнилов поддержал меня. Примите наши поздравления.
Услышав эти слова, Покровский покрылся красными пятнами и от волнения рубленно произнес:
– Мне… боевому офицеру… Анну неизвестно за что!! Вы оскорбляете меня, господин полковник!
– Да, вам орден, и не за что-то, а за опасную и успешно выполненную работу, господин подполковник. И извольте прекратить истерику, нас с вами ждут не менее важные дела.
– Ах, дела-а… – зло протянул Алексей, полностью заливаясь пунцовой краской. – Вас они наверняка и ждут, но только я немедленно отправляюсь на фронт. Да, на фронт, подаю рапорт в действующую армию, господин полковник!
Неизвестно, как бы дальше протекал их разговор, но в этот момент дверь кабинета отворилась, и в комнату вошел генерал Духонин. Он окинул взглядом красного от возмущения Покровского и иронически блиставшего на него глазами Щукина и, не дав Алексею произнести ни слова, произнес:
– Господин Щукин, поздравляю вас с присвоением очередного воинского звания генерал-майора, Верховный только что подписал этот приказ, и не могли бы вы, господин генерал, оставить нас наедине с господином подполковником.
Услышав радостную весть, Щукин улыбнулся и с видом победителя прошел мимо Покровского. Едва за новоиспечённым генералом закрылась дверь, как Духонин приблизился к подполковнику и внимательно посмотрел ему в лицо сквозь стекла своего пенсне.
– Скажите, Алексей Михайлович, но только честно. Вы меня считаете боевым офицером, или я для вас «штабная крыса».
– Для меня человек, получивший Георгиевское оружие за храбрость, никак не может быть «штабной крысой»!
– Что ж, и на том спасибо. Ну а раз мы с вами боевые офицеры, тогда и поговорим с вами, как фронтовик с фронтовиком, без обиняков. Прошу садиться.