— Петра Андреевича Словцова! — встрял Егоров.
— Да, имя правильное. Егоров преступника доставил на Валаам. А потом...
— А потом я, запуганный Серафимом Малозёмовым, не возвращаясь в столицу империи, сбежал в Америку, через Сибирь, — заторопился говорить Егоров. — Молодой был, дурной характером... Но бежал по законному праву, так как перед той экспедицией на Север я подал рапорт об увольнении со службы по семейным обстоятельствам на имя своего начальника, подполковника Булыгина. Число подачи рапорта помню — 27 декабря 1793 года.
— А подполковник Булыгин подписал сей рапорт только январём 1794 года. — Струмилин вынул из дела и показал Бенкендорфу лист отставного рапорта Егорова. — Подписал через день после разбоя на тракте Санкт-Петербург — Великий Новгород. Когда ворами была изъята из государевой почты денежная казна, ну и тот клятый изумруд. А случилось сие воровское действо, когда, надо полагать, Егоров с преступником находился уже на середине пути к Валааму. Так что выдвинутое против Егорова обвинение в воровстве и полной государственной измене дезавуируется. Здесь в деле есть оправдательные для господина Егорова показания и подполковника Бусыгина, и показания самого Петра Андреевича Словцова, ныне действительного статского советника, государственного инспектора по делам Урала и Сибири...
— Эх ты! Как зря! — отчего-то разозлился Александр Христофорович Бенкендорф. — Но с другой стороны, мне весьма импонирует, что вы, господин Егоров, знаете лично барона Халлера и его деяния. Мы об этом позже подробно поговорим...
— В любой время, господин Бенкендорф, я согласен говорить об этом человеке. Хоть на плахе.
— Ну, не шутите так, — рассмеялся Александр Христофорыч, — до плахи у нас с вами далеко. Да и не видать её...
— Николай Ермилович, — обратился Егоров к бывшему своему сослуживцу Струмилину, — а подскажи-ка ты мне, где нынче изволит проживать господин Словцов?
— Господин Словцов изволит ныне проживать в Екатеринбурге.
— Хватит! Разговорились тут! — крикнул Бенкендорф. — Ты, Струмилин, ступай обедать. И распорядись там, в кухмистерской, подать нам сюда чая, да мяса отварного, да... ну сам знаешь, чего нам троим подать к обеду. Время дорого!
Струмилин поклонился, чуть искоса подмигнул Егорову и исчез из кабинета.
После обеда, весьма простого, без супа и вина, Бенкендорф вызвал писаря, и тот умелой рукой быстро записал показания Егорова относительно того, какой механизм создал в столице Российской империи глава местных иезуитов Фаре де Симон. Простой механизм — в виде конторы по снабжению бедных армейских и гвардейских офицеров денежными средствами. Отдельно было записано сообщение Егорова о собрании купцов в сибирском городе Иркутске. И о том, как на том собрании купцы собирались отделить Сибирь от Америки.