Но рубль поймал второй детина. Осмотрел его, куснул для порядку, хрипнул:
— Обождь пока, столичный господин. Спросим согласия.
Одноглазый тотчас скрылся в трактире.
* * *
На большом столе, сколоченном из кедровых плах, в огороженном «светлом уголке» трактира, под иконостасом, бугровщик Колька Шпора и купец Илья Никифорыч Провоторов вели расчёт. Бугровальная ватага Кольки Шпоры в тот сезон ходила аж за реку Енисей и вот, через год, только к весне, потеряв половину людей, пробилась назад, к реке Тоболу и сразу же рванула в город Ирбит, через обозлённые толпы инородцев.
— Хоть у нас и пушка была, а всё равно лезут и лезут. Стрелами били, гады! Атак бы мы все вышли! — суетился Колька. — Но троих своих однодельцев мы потеряли... Так что на погибших в трудах на тебя, от твоей милости требуется часть денег для семей убитых. Как положено по обычаю.
— Обычай, Шпора, я знаю, — ласково гудел купчина Илья Никифорыч. — И тот обычай таковский: я тебе не подённую плату выдаю, а товар у тебя покупаю. Вот с той выручки сам и плати семьям погибших... воров! Раз не сумел воровское, разбойное дело организовать правильным порядком... Выкладывай товар!
Колька Шпора помедлил, но стал выкладывать сначала всякую могильную дребедень — ржавые ножи, гнутые медные чаши, деревянные удила, да деревянные же украшения, обернутые во взлохмаченные временем тонкие листы золота. Не толще волоса были те золотые листочки. И весили — так, ерундово, по золотнику пара листиков. Мелочёвка даже для комара!
— Настоящий товар давай! — не выдержал купчина. — Мне ещё в пару мест до вечера надобно съездить!
Колька Шпора себе цену знал. И купцовому возмущению — тоже. Не первый раз бугровщики с ним торгуются, и знает купчина какой ценный товар по концу торга окажется в кожаных мешках артельного атамана!
На столе меж тем стали появляться уже не медные, а серебряные чаши, пряжки от поясов, кольца, серьги... да какие серьги! В полтора фута длиной, видом как луна концами вниз. А уж к той луне приклёпано по шестнадцать серебряных же проволок, а на тех проволоках нанизано множество разных малых серебряных фигурок, да все они звенят и бренчат. Колька Шпора специально побренчал серебрянными серьгами...
Никакого интереса у купчины те серьги не вызвали. Он только презрительно крякнул:
— По три рубля за штуку дам! Вынай дальше!
В это время в трактир тихо вошёл Одноглазый, снявши на пороге сапоги. Так, в портянках, и зашёл в затинный угол. Что-то прошептал купцу.
— Прямо-таки с Петербурга? Врёт!
С улицы донёсся злой голос Егорова:
— Скажи, что я с письмом к нему от Петра Андреевича Словцова!