Я не могу себе этого позволить. Мне слишком страшно.
Пока что я здесь. Живу в своем доме, в глухом переулке, в тишине. По соседству с миссис Андерсон, которая иногда бывает назойливой, но я уверена, что она не со зла. Все это успокаивает меня.
Как успокаивает и мой распорядок.
Пока я лежу в темноте, мысли мои разбредаются, и я начинаю думать о Уилле. Вижу его – до смерти перепуганного пятнадцатилетнего мальчугана. Браслет так и висит на моей руке, и я то и дело провожу большим пальцем по талисману.
Наконец приходит сон, тяжелый, прерывистый. Почти каждый час я просыпаюсь. И только красные цифры будильника, который остался со мной еще со времен той, нормальной, Кэти, издевательски светятся в темноте. От некоторых вещей я никогда не избавлюсь. Например от этого дурацкого будильника.
Или от своих страхов.
Я представляю себе, что было бы, если бы я уехала. Если бы сбежала, как это сделал Уилл. Завидую ему, его свободе. Он смог сбросить кожу и притвориться чем-то другим. Кем-то другим. Даже если бы я сбежала и возникла бы с новым именем, новой жизнью, остатки прошлого все равно тянулись бы за мной вслед. Все равно были бы страх, тревога, тоска.
От них тяжело избавиться.
Впрочем, жить с ними не легче.
Уилл
Тогда
Я стоял перед дверью сарая, дрожа всем телом. Я оставил ее там. Вчера вечером я нашел ее, развернулся и ушел. Даже не знаю, как объяснить, почему я так сделал. Это плохо. Она просила меня не уходить.
Просила, но я все равно ушел.
Тошнота подступает к горлу. Я прикрыл глаза и стал глубоко дышать. Надо зайти вовнутрь. Возможно, она все еще там, напугана до смерти. И я смогу ей помочь.
Но что если ее там нет? Что если она пропала? Что если он…
Нет. Я покачал головой, гоня от себя эту мысль. Она будет там. Она должна там быть.
Трясущимися руками я набрал на замке нужную комбинацию цифр и разомкнул его. Медленно приоткрыл дверь. Посреди полуденной тишины петли пронзительно взвизгнули, и, ничего не различая в темноте, я ступил внутрь сарая.
Внутри воняло. Я отогнал налетевших мух. Стоял, морщась и нагибаясь, чтобы не удариться головой, ждал, пока глаза свыкнутся с темнотой, станут различимы очертания разных предметов: кипы книг, вороха какой-то мебели.
Старый грязный матрац прямо на земле, и на нем свернувшаяся клубком девочка.
Я замер на месте. У меня закружилась голова, а дышать стало вдруг тяжело и больно. Я почти надеялся, что все это мне приснилось. Но она действительно была здесь. Колодками на щиколотках она была прикована к стене. Повязка исчезла, но рот по-прежнему был заклеен скотчем. Она лежала в позе эмбриона, низко опустив голову со спутанными на затылке волосами.