Отец теперь много зарабатывал. Больше, чем уходило на еду и одежду. То были времена карточной системы. Он стал отдавать маме толстую пачку стокроновок, чем очень гордился, а чуть потоньше оставлять себе. Счастливая мама и из того, что он ей давал, смогла откладывать пару тысяч. Отец уже не ограничивал себя во времени, проводимом «У козла», и перестал подсчитывать свои траты. Являлся домой пьяный — как корова, — и, если мама выражала недовольство, он, случалось, поднимал на нее руку. Мама не поддавалась, и родители частенько дрались по ночам под настойчивый стук в стенку разбуженных соседей.
Мне в ту пору было двенадцать, и, проснувшись от глубокого детского сна, я часто наблюдал за родителями. Говорят, будто дети в таких ситуациях обладают обостренным чувством справедливости и стоят на стороне слабейшего, но я, вопреки всем правилам, брал сторону отца. Почему — не знаю, мама была ко мне добрее. Я родился у них третьим, когда отцу было под сорок. В этом возрасте нервы у родителей уже не такие крепкие, как у молодых, но они еще не обрели снисходительности и терпимости стариков. Оплеухи невыспавшегося и замордованного работой отца были тяжелыми.
Мама отличалась бойцовским характером и с пьянством отца мириться не желала. Являлась за ним в трактир, одним движением руки сметала со стола рюмки и начинала вовсю поносить отца, трактирщика, собутыльников. Все потешались. Дома отец лютовал, ломал мебель и засыпал не раздеваясь. К счастью, мы жили уже втроем, две моих старших сестры были замужем.
Наши дела стали совсем никудышными, когда по старости ушел трактирщик Рычл — он продавал пиво «У козла» с незапамятных времен, — а в трактире воцарилась некая Гамоузова. Горняки теперь называли трактир — «У голого зада». Лучше не вмастишь.
Пани Гамоузова была особа с сомнительным прошлым. Она быстренько превратила этот обычный шахтерский трактир в бордель, какие бывали во времена первой республики[17]. Наняла девицу по имени Ружа, не обремененную высокой нравственностью, и поселила ее под крышей в небольшой комнатушке. В этой «скворечне» Ружа занималась деятельностью, не имеющей ничего общего с работой подавальщицы, что приносило ей, однако, значительно больший доход.
Бедняга мама ни сном ни духом не предполагала, какие перемены произошли «У козла». Она уже давно не бегала за отцом в трактир. Ей опостылела эта вечная срамота, и к тому же она поняла, что из трактира отец все едино приплетется домой, отоспится и жизнь опять худо-бедно, но пойдет дальше.
И все-таки однажды ее терпение лопнуло. Отец наладился в трактир после получки в среду и в четверг вечером еще не вернулся. Такого до сих пор не случалось. Он возвращался в тот же день, спал часок-другой и отправлялся на шахту.