вылетит первым», — заявил печально известный во времена первой республики горный инспектор Сикора, когда на Болденке за плотно закрытыми дверьми отбирали для увольнения
большевистских подстрекателей.Ондржей оказался на улице. Дома у него был четырехлетний сын и не отличающаяся здоровьем хрупкая жена. Вторыми родами она разрешилась мертвым ребенком.
Ондржей сколотил бригаду таких же, как он, уволенных и отправился в Бельгию.
На Болденке никогда условия не были легкими. Но, вернувшись из Бельгии, Ондржей рассказывал, что там на шахтах рукоприкладство мастеров было делом обычным — и что это еще не самое худшее.
Ондржей боялся своего горячего нрава и своей физической силы. Боялся сгнить в тюрьме на чужбине, далеко от жены и ребенка. Он вспомнил о своем другом ремесле, борцовском. Сделал негостеприимной шахте ручкой и добрался до дому с цирком, несколькими сотнями крон в кармане и развеселой пестрой дворняжкой, что прибилась к нему возле какого-то цирка.
Все последующие годы, до самой оккупации, дома Ондржей почти не бывал. Он бродил с места на место с цирками и балаганами, работал подсобным рабочим, был «Таинственной маской», ухаживал за дикими зверями или в клоунском наряде гнусаво выкрикивал:
— Госпотин нашалстфо, ваше нахалстфо, я путу фам расскасать кароши анектот!
Тогда в борцовском мире уже гремело имя чешского борца Густава Фриштенского. Ондржей встречался с ним в своих скитаниях, и знаменитый борец обратил внимание на могучего кузнеца. Но Ондржей не захотел работать с ним. Это был уже не тот шестнадцатилетний парнишка, которого можно выдавать за чудо-ребенка. У него есть профессия, жена и сын. Бродячие цирки были нужны ему лишь для того, чтобы как-то выйти из жесточайшей нужды. Он посылал своей хрупкой Йозефке деньги и открытки из дальних городов и тискал в душных цирковых фургонах чужеземных артисточек. Иногда он, вольнонаемный, мог вернуться домой, но только в тех случаях, если путь бродячего цирка проходил неподалеку.
Последнее возвращение его совпало с оккупацией.
Болденка опять стала щедрой. Войне требовался уголь. Однако Ондржея хорошо помнил его прежний начальник и работы по специальности не дал. Пришлось пойти в откатчики, на низкооплачиваемую должность. Со временем он попал в бригаду забойщиков, тут заработки были получше. Кончилось бродяжничество с цирковыми фургонами, кончилась постоянная погоня за куском хлеба. Но явились другие заботы, более серьезные.
Ондржей многое повидал на свете. Кое-что ему стало ясно давно, до многого дошел сейчас. Он еще в детстве понял, почему бо́льшая часть опекишей идет хозяйским свиньям, а меньшая — пекарскому подмастерью.