Он выпрямился и расправил плечи. Мрачная решимость овладела им, прогоняя печаль, успокаивая разбушевавшиеся мысли. Та же решимость, что помогла ему двенадцать лет назад отдалиться от семьи и друзей. Только на сей раз он не собирался уходить. Ему подарили возможность окружить заботой своего ребенка — возможность, которую жизнь отняла у него двенадцать лет назад. Может, он пока и не осознал до конца смысл слов Эмили, но понял, что это его второй шанс сделать хоть что-то правильное в жизни.
Позвонив Марше, Рамон сказал ей, что у Эмили грипп и что она еще пробудет дома по крайней мере два дня. Когда же он вернулся в гостиную, Эмили сидела там же, где он ее оставил, сложив руки на коленях и огромными серыми глазами глядя на него. Казалось, она не верит сама себе и тому, что Рамон вернулся. Осознание этого разозлило его и наполнило противоречивыми чувствами, над которыми он решил даже не размышлять. Сняв пиджак, он повесил его на спинку стула.
— Он твой, — сказала она.
Рамон повернулся к ней:
— Что, прости?
— Ребенок. — Эмили начала нервно теребить пальцами цепочку. — Он твой.
Сев рядом, он приподнял ее подбородок и заглянул в глаза:
— Я знаю. Прости меня, Эмили.
— За что?
— За то, как я повел себя в Париже. Я хотел провести с тобой еще ночь, а твой отказ меня расстроил, — признался Рамон. — Меня это выбило из колеи.
Девушка пожала плечами:
— Я тоже не горжусь своим поведением. И раз уж мы решили принести друг другу извинения… — она слегка зарделась, — я согласилась переспать с тобой не потому, что выпила слишком много.
Рамон знал это, но ему было приятно слышать эти слова. Он легонько провел пальцем по щеке Эмили.
— Ты выглядишь уставшей и бледной. Что-нибудь ела сегодня?
Эмили покачала головой, и кудри ее рассыпались по плечам.
— Меня тошнит.
— Ты пьешь достаточно воды?
— Пытаюсь… но не очень-то получается. Вообще, я бы выпила чаю, — произнесла Эмили. — Сейчас заварю.
— Сиди, — ответил он, поднимаясь. — Я сам.
Увидев, как округлились ее глаза, Рамон спросил:
— Ты не веришь, что я умею заваривать чай?
Робкая улыбка появилась на лице Эмили.
— Уверена, ты мастер на все руки. Но это ведь моя кухня, и я знаю, где что лежит. И потом, я весь день ничего не делала. Мне нужно двигаться.
Рамон не стал возражать, позволив хозяйке уйти на кухню, сунул руки в карманы и подошел к окну. Мысли его приняли практический оборот. Здание не снабжено сигнализацией. Пусть район и респектабельный, но и в них происходят преступления. А еще этот сосед снизу, который постоянно оставляет дверь открытой. Сегодня, например, как и шесть недель назад, Рамон вошел в дом беспрепятственно. А лестница? Шесть пролетов!