Эмили внесла деревянный поднос с голубым фарфоровым чайником и чашками. Когда она поставила его на столик, он произнес:
— Тебе нельзя здесь оставаться.
— Что, прости?
— Поехали со мной в «Цитрин».
— Это твой клуб в Вест-Энде?
— Да. Я живу в пентхаусе, когда останавливаюсь там, и могу забронировать его на долгий срок.
Эмили выпрямилась.
— А зачем все это?
— Там безопаснее. И ближе к работе для тебя. — Рамон помолчал. — Хотя тебе, наверное, не придется долго работать.
Девушка пристально посмотрела на него:
— О чем это ты?
Рамон вытащил руки из карманов.
— Эмили, — мягко произнес он, делая шаг ей навстречу. — Твоя жизнь скоро изменится. Навсегда. Нам нужно думать о том, что будет лучше для тебя и ребенка.
— Для меня, — резко сказала Эмили, — лучше остаться в собственном доме.
— Но здесь небезопасно.
— Это очень приличный район!
Рамон положил руки ей на плечи, но девушка, вывернувшись, сделала шаг назад.
— В приличных районах постоянно происходит что-то ужасное. А эти лестницы? Как ты будешь по ним подниматься через шесть месяцев?
Эмили обхватила лицо ладонями.
— Рамон… остановись на минуту. Прошу тебя.
— Эмили, нам нужно поговорить обо всем этом. Она покачала головой.
— Нужно принять хоть какие-то решения, — настойчиво продолжал он. — Думать о будущем.
— О боже. — Эмили закрыла глаза. — Ты еще замуж меня позови.
Рамон сжал зубы и снова сунул руки в карманы. Брак стоял в его списке нежелательных событий вторым пунктом после случайной беременности, однако он бы солгал, сказав, что не подумал о подобном исходе. Эмили же, не услышав от него никаких комментариев, открыла глаза.
— Я не выйду за тебя. — С этими словами она взяла чайник и преспокойно принялась разливать чай, словно ничего особенного не сказала. — А кроме того… — Эмили поставила чайник и выпрямилась. — Не думаешь ли ты, что поспешил со всеми своими предложениями? Я только на шестой неделе, и… — Она закусила губу и опустила глаза. — В первые двенадцать недель особенно высок риск выкидыша.
На сей раз слова ее не просто уязвили его гордость, они напомнили ему о прошлом.
— Я знаю, — ответил Рамон, решив выложить ей чистую правду. — Мне приходилось уже терять ребенка.
Эмили поднесла руку ко рту.
— О, Рамон… мне так жаль. Это так ужасно.
Отпив глоток горячего чая и блаженно чувствуя, как он горячей струйкой спускается к желудку, он произнес:
— Это было давно. Но да, это ужасно. У моей девушки случился выкидыш, а я не смог ей ничем помочь.
Это была неполная история, но Рамон решил, что этого хватит, чтобы пробудить сочувствие Эмили. Поддерживая ее за талию, он подвел ее к дивану и усадил, подавая чашку с чаем.