Посадив Эмили на кровать, Рамон всунул ей в руки стакан с водой.
— Пей.
— Ты так любишь распоряжаться, — пробормотала она.
Он сложил руки на груди.
— А ты очень разговорчива, особенно если учесть, что пять минут назад обнимала туалетный круг.
Не найдя достойного ответа, Эмили уткнулась в стакан. Болело горло и голова, хотя второе было скорее побочным эффектом постоянных размышлений в течение последних двух суток. Дрожащей рукой она поставила стакан на тумбочку.
— Я не знаю, смогу ли я, — сказала она, ощущая, как страх и неуверенность настигают ее безумным вихрем.
Рамон опустился на корточки.
— Что сделать?
— Родить ребенка, — прошептала она.
По его напрягшимся плечам и опустошенному выражению лица Эмили поняла, что он неправильно понял ее слова.
— Нет, — поспешно сказала она. — Я не это имела в виду. Я не хочу избавляться от ребенка, Рамон. Я имею в виду, — продолжала Эмили, сделав глубокий вдох. — Я не знаю, как я все это сумею. Я чувствую…
— Что?
Она пожала плечами, не желая признаваться в своей слабости.
— Страх, — наконец вымолвила она, отводя взгляд.
Рамон, приподняв ее голову, посмотрел в глаза.
— Я думаю, ты можешь сделать все, что захочешь, Эмили Ройс.
— Я устала, — произнесла Эмили, опуская глаза. Вряд ли сейчас Рамон сочтет ее привлекательной, после той безобразной сцены в туалете. — Спасибо, что помог. Я постараюсь поспать.
Она легла и укрылась пледом до подбородка. Рамон встал. Закрыв глаза, Эмили прислушивалась, ожидая, что он сейчас уйдет, однако воцарилась тишина. Внезапно рука его погладила ее волосы, а губы прижались к виску.
— Мы сделаем это вместе, Эмили, — прошептал он, щекоча ее своим дыханием. — Ты не одна.
С этими словами он вышел из комнаты. Как только дверь за ним затворилась, Эмили уткнулась в подушку. Вчера, вернувшись от врача в пустую квартиру, она ощущала себя очень одинокой, но старалась успокоиться — она ведь привыкла быть одна. И теперь эти слова: «Ты не одна». Засыпая, она все еще слышала их, и ей было тепло и уютно.
В четверг Эмили вернулась к работе, хотя Рамон хотел, чтобы она осталась дома до конца недели, и повторил ей об этом раз десять, пока она готовила ужин. Ослабив галстук и закатав рукава, он поставил загорелые сильные руки на стойку кухонного островка, отбивая аргументы Эмили. На миг ей даже показалось, что они — обычная пара в разгар семейной неурядицы, и от этой мысли стало тепло в груди. Никто и никогда раньше не переживал за нее так и не спорил о том, как поступить лучше.
Эмили щелкнула кнопкой мышки и открыла файл. Работа — вот что давало ей ощущение контроля над собой, возвращало к реальности. А если учесть, что дом и независимость отныне не принадлежат ей одной, понятно, почему так важно обрести контроль. Пусть Рамон, если ему так нравится, устанавливает пока свои правила — скорее всего, он просто скрывает под маской распорядителя страх.