Готический квартал по-прежнему представлял собой череду спутанных старинных каменных улочек и фасадов. Эмили пришла в восторг. Они гуляли до тех пор, пока не проголодались. Тогда Рамон выбрал традиционную закусочную с расписанными фресками стенами, живой джазовой музыкой и превосходной кухней.
Эмили буквально излучала счастье — от обилия впечатлений или из-за беременности. Рамон любовался ею и с радостью думал о том, что родители пришли в восторг, а другого исхода он и не ожидал. Мать ее уже обожала. И, самое главное, ее присутствие действительно помогало забыть о напряжении — о стыде и чувстве вины, что не давали ему покоя всякий раз при встречах с семьей. Сидя за столиком кафе, Рамон потянулся и заправил прядь волос за ухо Эмили, уплетавшей фрикадельки. Сегодня обошлось без приступа токсикоза — казалось, аппетит к ней возвращается. Аппетит во всех смыслах слова…
— Рамон, — раздался голос Эмили, вырвавший его из приятных воспоминаний о вчерашней ночи.
Девушка нахмурилась, глядя ему через плечо.
— Там какой-то молодой человек смотрит на тебя.
Повернувшись, Рамон проследил за ее взглядом и ощутил, как желудок его сжался. Джордж. По спине пробежал холодок — нет, этого не может быть, Джордж погиб. Он сам видел это двенадцать лет назад. Юноша пошел к ним, и Рамон моментально понял, кто перед ним. Он медленно поднялся.
— Матео.
Матео Мендоса смотрел на него ненавидящим взглядом, и, когда он заговорил, из слов его сочился яд.
— Как ты осмелился показаться здесь, де ла Вега?
Стараясь сохранить спокойствие, Рамон попытался вспомнить, сколько лет было брату Джорджа, когда он в последний раз его видел, — двенадцать? Значит, сейчас ему двадцать четыре. Тут за спиной молодого человека возник другой юноша и, положив руку на плечо друга, что-то произнес. Матео стряхнул его руку. Рамон, посмотрев на Эмили, увидел тревогу на ее лице. О боже. Она не должна это видеть. Посмотрев на Матео, он прорычал:
— Знаю, что тебе не терпелось, Матео, но сейчас не время.
Юноша занес назад правую руку, и Рамон знал, что за этим последует. Он мог бы пригнуться или отразить удар — он, сильнее и больше, легко бы справился с мальчишкой. Однако вместо этого он позволил Матео ударить себя. Послышался треск, и Рамон ощутил себя так, точно в него выстрелили из пистолета.
Эмили вскочила.
— Рамон!
— Сядь, Эмили, — произнес он сквозь зубы.
— Нет! — прокричала она. — Что, черт возьми, происходит?
Матео перевел взгляд на нее, и усмешка заиграла у него на губах.
Рамон сжал руки в кулаки.
— Что, стало легче, Матео? — осведомился он. Матео указал на него пальцем.