Притащила очередной таз с водой Икраму и от усталости прислонилась к столбу, глядя как тот ловко зашивает рану, окуная пальцы в плоть, прямо внутрь. Бросил на меня взгляд и нахмурился.
— Иди потдохни. Я здесь закончу и ужинать будем.
Я обернулась на хижину Аднана — в окошке мерцает слабый свет.
— Спит он. Сил набирается. Я снотворное с Казимом послал. До утра не хватятся тебя, а там посмотрим, что дальше делать будем.
Я кивнула и хотела было отблагодарить уставшего до полусмерти старика, выпачканного кровью, с каплями пота на морщинистом бородатом лице. Но едва открыла рот он меня остановил жестом…
— Это я тебя должен благодарить…у маленькой белой девочки оказалась большая душа. Ты сегодня жизни нашим воинам спасла. Да хранит тебя, Аллах и ниспошлет тебе благосклонность нашего господина. Все не такое, каким кажется на первый взгляд. На вот. Укройся. Ночью прохладно становится.
И протянул мне пестрое покрывало.
* * *
Я устроилась на подушках за ящиками из которых Икрам соорудил стол и два стула, легла на подстилку, слегка обгоревшую по краям и укрылась покрывалом, которое дал мне старый лекарь. Но едва сомкнула глаза, чувствуя, как от усталости ломит руки и ноги, болит затылок и по телу разливается истома, услышала детский плач… тихий и сдавленный. Где-то совсем рядом. Приподнялась, прислушиваясь, пытаясь определить откуда плач доносится. Мне показалось, что оттуда, где вещи в кучу свалены. Я встала и пошла на звук.
Уже успело стемнеть, только своеобразная площадка перед домами освещена несколькими кострами у которых сидят мужчины в полной тишине.
Я нашла ее именно там, маленькую Амину, всю в слезах с клубком вещей в руках. Совсем крошечная, раскачивается из стороны в сторону, нюхает вещи, видимо погибшей сестры, к лицу прижимает и плачет навзрыд. Так горько, что у меня все внутри опять в камень сжалось и никак не отпускает.
— Джумааа…они убили тебя. Кто меня любить будет, жалеть, кому нужна я теперь?
Я подошла и рядом с ней села, подняла голову к черному небу, усеянному звездами. Тихо так вдруг стало и голоса смолкли в деревне. Только в пустыне шакалы воют, и какая-то птица ночная кричит. Все-таки жуткое это место. Самый настоящий ад беспросветный…Но сейчас душу корежило совсем от другого — вот этой малышке было гораздо больнее… и моя собственная боль отходила куда-то на второй план.
— Моя мама когда-то говорила, что каждая звезда на небе — это душа умершего человека, она улетает и освещает нам путь оттуда. Посмотри…там высоко столько ярких звезд больших и маленьких, выбери самую красивую и назови именем сестры. Теперь она будет твоей собственной звездой, и ты увидишь ее куда бы не пошла и не уехала.