Касался ее нежной белоснежной кожи и зверел от одного вида ее закатывающихся темно-фиолетовых глаз, зверел от прерывистого дыхания. Он даже чувствовал, как меняется аромат ее тела. Как она начинает пахнуть возбуждением. Как ее ненависть пылает изнутри вместе с самой чистейшей похотью и это он разбудил в ней этот адский коктейль.
И ибн Кадиру слишком нравился это острый аромат вожделения, он был настолько вкусным и ядовитым, как алкоголь, который Аднан попробовал в жизни лишь раз и захмелел. А наутро дал себе клятву, что этот раз был первым и последним в его жизни…Только мозг помнил о том удовольствии, которое испытал …Но Альшиту не сравнить с жалким алкоголем, а что такое наркотики сын бедуинского шейха знал лишь по наслышке. Но он видел жертв этой пагубной страсти. Видел эти подобия живых людей, с остекленевшими и безумными глазами, тянущих руки за дозой. Знал о том, как мучительно они загибались в чудовищной ломке…и он приходил в ярость от мысли, что русская рабыня вызовет в нем такую же адскую зависимость.
И желание наконец-то получить вожделенную плоть периодически сводило с ума, застилало пеленой глаза, а он сдерживался. Впервые. И не знал почему…Задавал себе этот вопрос сотни раз и не получал ответа от себя самого. Ему хотелось испытать с ней то самое чувство снова и снова. Чувство, когда она тянет его к себе сама и сама целует в губы. Хотел слышать свое имя ее голосом. Потому что лишь она осмеливалась нагло называть ее по имени и все еще не поплатилось за это.
Она не смотрела на него покорно. Ни разу не смотрела…но она единственная кто смотрела на него как на мужчину равного ей. Не господина, ни покровителя, а именно на мужчину. Так как смотрят женщины из ее мира на своих мужчин. Когда желают их просто потому что желают и не по какой другой причине. Аднан видел этот взгляд и его трясло от бешеных эмоций от понимания, что, если это все сломать и раздавить. То он больше никогда не увидит этого взгляда.
Страх он мог получить от кого угодно и от нее в том числе. В два счета. Поставить на колени показать, что значит физическая сила и боль…но Аднан жаждал иных взглядов и иных эмоций.
Стоны ее хотел, губы сминать своими и вбиваться между ними жаждущим языком. И чтоб ее язык порхал в ответ так осторожно и неумело. И чтоб сердце билось в его ладонь от волнения и возбуждения, а не от ужаса.
То, что ему давала Альшита было намного острее всего к чему он привык до этого. Она опьяняла его сильнее того алкоголя, и он сравнил бы ее с наркотиком, если бы знал с чем сравнивать.