— Будет тебе вода. А с руками ничем помочь не могу. Деревню отстраивать будем и мертвецов хоронить. Сам справишься затем тебя при отряде и держат. Как он?
Невольно напрягла слух и затаилась в ожидании ответа.
— Ничего серьезного. Сил наберется и через пару часов в себя придет. Время главное не потеряли, и я успел кровотечение остановить и прижечь рану. Крови потерял, но восстановится быстро.
— А с ней что может быть?
— Скорей всего дыма надышалась и страха натерпелась. Я потом ей виски солями смажу и отвару дам выпить. Оклемается. Она живучая хоть и выглядит тщедушной. Та еще ведьма белобрысая. В мозги ему въелась едва здесь появилась. Опасная она.
— Да какая от нее опасность. Девчонка. Не наше это дело выбор шейха обсуждать. Рот на замке держи. Лекарю язык не особо нужен смотри как бы ты без него вдруг не проснулся однажды утром.
— Я лишь свое мнение сказал.
— При себе его держи. Если господин узнает точно без языка останешься или без рук.
Услышала, как Рифат ко мне подошел и наклонился напряглась невольно. Но тут же услышала, как бедуин вышел из хижины, остался только Икрам, бормотал что-то неразборчиво и склянками-банками тарахтел.
— Спасла она его. Тоже мне. Может сама тем ножом и пырнула. Не верю я этим шармутам чужестранкам.
— Он меня защитил…я нож в руках держать не умею.
Резко обернулся ко мне, и длинноватая, острая козлиная бородка недовольно дернулась едва на меня посмотрел. Не ожидал видимо, что я на его языке говорю. Да, я полна сюрпризов старик Хоттабыч. А разозлишь и бороду тебе ощипаю.
— Чтобы убивать особого умения не надобно.
— Для вас. А я б даже если и умела…
— Ложь. Убила бы и глазом не моргнула не такая уже ты и святая. Видел, как глаза ненавистью полыхали. На свободу все хотят, и ты хочешь. Как выпадет удобный случай даже думать не станешь.
Возится вокруг Аднана, чем-то мажет и свечой вокруг водит, а та чадит беспощадно, дым черный струйкой вверх поднимается.
— Силы нечистые вокруг него сгущаются. Зло рядом ходит. Может это ты и есть зло.
Снова взгляд на меня бросил полный какой-то бессильной ярости, продолжая водить над Аднаном свечку. Невежество — рассадник суеверий. И я для него чуть ли не исчадием ада выгляжу. На самом деле это мне кажется, что я в преисподнюю попала. И задумалась над словами его о свободе. Хочу ли я ее? И что мне с ней делать без паспорта, без денег в стране чужой. Куда бежать и выпустят ли. Даже сейчас, когда Аднан лежит рядом без сознания я чувствую себя совершенно потерянной и ненависть ощущаю даже кожей и кончиками волос.
Подошел ко мне со свечкой своей, а она вдруг погасла и мне смешно стало. Неожиданно как-то я и сама не ожидала усмехнулась. Старик назад отшатнулся. А потом снова свечку зажег возле меня ею повертел, только чадить она почему-то перестала, и он брови седые свел на широкой переносице. Явно не ожидал.