— Такая нежная, Альшита, хрустальная, хрупкая девочка.
Его голос разливается, как патока и просачивается под кожу, ласкает так же умело мой разум, как и руки ласкают, ставшее ватным от удовольствия, тело. Это жутко, когда кто-то имеет над тобой подобную власть.
— …Такая отзывчивая. Чувствуешь, как оно просыпается?
— Что? — спросила, задыхаясь и не понимая, что сама ищу его губы. Одурманенная, совершенно не принадлежащая себе.
— Твое тело. Так сладко реагирует на ласку. Чувствуешь влагу? Там внизу…чувствуешь, как ты течешь для меня?
Потянул тесемки на вороте джалабеи и сдернул ее вниз с плеча, тут же сжал мою грудь большой ладонью, потер кончик соска, внимательно всматриваясь мне в глаза. И я словно тонула в ядовитой зелени, окутанная маревом, каким-то пьянящим дурманом, погружаясь в наркотический кайф еще неизведанного мною удовольствия. Мужчины никогда так не ласкали меня. А точнее меня никто и никогда не ласкал… я не знала, что это такое до этого момента.
Бедуин приподнялся, подхватил меня за талию, и опустил на подушки, очень медленно. Навис сверху и тут же накрыл мой рот своим ртом, не давая опомниться, спускаясь ниже, целуя мой подбородок, слегка прикусывая кожу. Так чувствительно и так остро. Я сама не поняла, как вскинула руки и обхватила его за шею, задыхаясь, неосознанно извиваясь, подставляясь под горячие губы, дарящие невыносимое удовольствие и заставляющие корчиться от каждого касания, дымиться изнутри и закатывать глаза от подступающего невероятного по своей силе предвкушения.
И тут же замерла, чувствуя, как Аднвн задирает подол джалабеи вверх, скользя по моему бедру, сминая кожу, сжимая ее ладонью. Но едва я успела охнуть и что-то понять, как он вдруг наклонился и обхватил напряжённый сосок горячим ртом, а меня, от пронизавшего все тело острого удовольствия, выгнуло под ним дугой. Ощутила его язык, как трепещет на кончике груди и, всхлипнув, прикусила губу, мужская рука властно легла мне на живот и раздвинула в стороны ноги и коснулась меня там. Вскинулась, пытаясь сжать колени, но он удержал меня, не давая отпрянуть, сильно всасывая мой сосок в рот, я жалобно застонала, впиваясь в короткие волосы бедуина…и тут же отрезвела. Этот стон выдернул меня из тумана, напоминая о той девке, что стонала под ним совсем недавно, всего лишь прошлой ночью. Я очередная шармута, которая потекла от ласки хозяина. Хотела вырваться, но он уже не отпускал, придавливая всем весом к матрацу, удерживая своим коленом мою ногу, прижав ее и не давая свести бедра.
— Отпусти, — прошипела ему в губы.