Это было интересное место: куда бы вы ни поглядели, кругом песок - справа, слева, внизу, песок появлялся у нас в карманах, отстаивался в кружках с чаем, хрустел на зубах и оказывался на дне закупоренных бутылок с теплым лимонадом. Днем песок ослеплял и жег, обдавая жаром снизу, ночью горел, как снег при свете луны. Вечером, когда поднимался ветер, он хлестал по лицу и засорял глаза, утром, когда было тихо, радовал взор необычайной красотой пустыни.
Нам повезло: уже через несколько часов удалось нанять верблюдов и тронуться к Тянь-Шаню, к горам, которые виднелись на горизонте.
Как хорошо ранним прохладным утром идти верблюжьим караваном по сыпучим барханным пескам! Верблюд, раскачиваясь, идет широкой поступью, и кажется, что не едешь, а плывешь. Сверкает песок, и длинноногие тени перемещаются по крутым склонам ближайших барханов, Чуть веет ветер, на горизонте далеко-далеко видны зубчатые таинственные гребни хребтов.
Как только мы тронулись, один верблюд «запел» и пел целый день. Он начинал тянуть какой-то звук и тянул до тех пор, пока ему хватало воздуха, за это время можно было сосчитать до пятнадцати, затем звук обрывался, но не надолго, верблюд снова набирал воздух и опять начинал тянуть. И так целый день.
Весь день мы шли по песку, сначала по сыпучему, барханному, затем барханы сменились буграми, на которых росли корявые кустарники и высокие злаки. Затем бугры стали понижаться, потом они выровнялись, и мы вышли на песчаную равнину.
Приблизились к горам, и восхитительное плавание на кораблях пустыни превратилось в пытку. Мы стерли себе ноги о рваные вьючные седла, поясница ныла от непрерывных поклонов, которые мы отвешивали в такт размеренному верблюжьему ходу.
Когда мы к вечеру решили разбить лагерь у подножия гор на берегу светлой речки, всего в нескольких сотнях метров от большого поселка, то насилу сползли с положенных. на землю верблюдов - ноги были стерты и сильно болели. Но зато мы за этот день прошли более шестидесяти километров и очутились у самого подножия гор, именно там, откуда нужно было начать работу.
Мы разбили палатки, развели костер, поставили чайник и кастрюли. Потом был ужин вкусный-вкусный - суп с картошкой и консервами, потом чай, крепкий-крепкий. А потом ужин был съеден- и костер догорел, а мы все сидели, в ярком свете луны перед нами стояли спокойные горы, и в темном небе матовым светом отливали их ледяные гребни. Они были красивые и таинственные, в них чувствовалось что-то зовущее и одновременно что-то грозное, даже пугающее. Мы ведь еще в поезде наслушались рассказов о басмачах, и поэтому восхищение удивительной картиной ночных гор смешивалось у нас с тревогой за будущее.