Образы снова водят хороводы перед мысленным взором.
Моя рука с пистолетом.
Выстрелы.
Господи, помоги им! Помоги мне!
* * *
Этот вечер был самым страшным. Звонка я ждал, как приговора. Наконец заверещал телефон, и я подскочил, словно ошпаренный. Я боялся снимать трубку.
Звонил майор. Он выдержал паузу. Я понял, что Сапер боится задать мучающий его вопрос.
– Как… они? – превозмогая себя, спросил командир.
– Все! – обреченно ответил я. Трубка молчала. Я даже не мог представить, что творится в душе у Сапера.
– Давно? – прохрипела трубка.
– Десять минут назад.
И снова страшная томительная пауза.
– ПОХОРОНИ! – прорычал командир мне в ухо. – По-человечески. – Майор сделал над собой усилие. – Это просьба.
Я положил трубку.
Они оказались на удивление легкими. Без особого труда я перенес Дашу и Вадика к шлюзу. Облачился в защитный костюм, вооружился лопатой. Через десять минут мы «втроем» были на поверхности. У бетонной ограды я воткнул лопату в землю и принялся копать могилу. Многого от меня не требовалось. Хоронить всегда проще, чем убивать.
Когда обе ямы были вырыты, я немного перевел дух. Глядя на груду сырой земли, освещенной тревожным светом прожектора на вышке, я думал о жизни. И о командире. Что он чувствовал, о чем думал сейчас, когда я здесь хоронил самых дорогих ему людей, закапывал в землю чужую радость и боль.
Вот так вот с женщиной, с которой делил жизнь и любовь, мерил единой душой счастье и горе.
Вот так вот с сыном, которому отдано все родительское тепло, на кого возложены все надежды отца и матери.
Медленно росли могильные холмики, я механически работал лопатой, а по щекам текли слезы. И дождь плакал вместе со мной.
Когда-то я точно так же копал одну общую могилу для жены и годовалого сынишки. Я сам обрек их на смерть там, за пеленой прошедших лет, на скользком полотне дороги. Сам отнял у себя бесконечное счастье. Палач, безвольно казнивший самых дорогих сердцу людей.
Лопата выпала из рук. Я сел на землю и закрыл лицо ладонями.
* * *
Приперся мутный холодный рассвет. Он приволок какой-то серый влажный туман. Белесые клочки его лежали в низинах, прятались под деревьями. Стрелка компаса уверенно указывала направление на север. Давно уже скрылось за поворотом неприметной лесной тропинки место моей ночевки. День разогнал ночные страхи, затолкал мглу в непролазную чащу.
Стараюсь не думать ни о чем. Просто шагаю по петляющей среди деревьев-великанов лесной тропинке. Низкие тучи лениво ползут в далекую неизвестность. Нет даже намека на солнце. Понимаю, что очень устал. Ночь, полная страхов, тревожные сны и кошмарные воспоминания не дали мне отдохнуть. Буду идти, пока есть силы.