При этом был Михалыч вовсе не нарывистый, как можно подумать – и сам на рожон не лез, когда был трезвым (да и выпивал – даже здесь, в подвальной жизни – раза два в год, хоть и до потери сознания). Внешность имел безобидную – невысокий, щуплый. Ходил постоянно в залатанной спецовке, а то и вовсе в фуфайке. Этакий деревенский дедушка. Вечно небритый, но не до бороды, с морщинистым пятнистым лицом. Точного его возраста никто не знал, но все сходились на том, что больше пятидесяти.
Когда на него стал наезжать их штатный задира Филиппенко – бывший проходчик, мужик вдвое крупнее – этот сморчок одним ударом по печени сложил здоровяка пополам. Больше его никто не трогал.
Вот таким был Михалыч. Но подход к любому можно найти. Серега не стал ни запугивать, ни задабривать.
– Ну, лады, Михалыч, как хочешь, – сказал он. – Как-нибудь без тебя справимся. Другого найдем в водители. Если что, пойдем я и Руслан. Который на вентиляции работал. А третьим возьмем…
Ответом была новая порция мата, на этот раз имевшая тот смысл, что никто лучше с этой работой не справится, и вообще они салаги желторотые и Жизни Не Знают.
Лыков выслушал с усмешкой, покивал и вышел в коридор.
Низкие потолки подвалов Центральной Горбольницы давили, заставляли нагибаться, чтобы не удариться о трубу. Подвалы были огромны и, поговаривали, планировались как раз на случай ядерной войны. Вот и пригодились. Из каждого корпуса можно было попасть в любой другой, пройдя через длинную систему переходов, площадь которых вместе с комнатами «нулевого этажа» знал только главврач, но тот пять лет назад помер. Теперь руководителем маленькой общины был бывший главный инженер одной из шахт.
Первые этажи худо-бедно использовались. Там были склады всего, что жалко оставлять на открытом воздухе на верную порчу. Все это натаскали из магазинов и домов города впрок. Ни о какой герметичности речи не было. Воздух свободно поступал с улицы через воздуховоды, но внутри он был чище «забортного», потому что по пути фильтровался от самых крупных фракций пыли.
Лестничные пролеты замуровали наглухо. Как и входные двери. Только из двух корпусов был выход наружу.
Они вышли вечером, сразу, как стемнело. Встретились в лечебном корпусе у стойки регистратуры, одетые по-походному. Третьего члена команды оба знали еще по прежним временам. Руслан Баранов был когда-то горным мастером на той же «Карачумышской». Это был невысокий лысый мужик со скверным характером.
Двое напарников были в охотничьем камуфляже и одноразовых респираторах, а Сиделец надел флотскую штормовку и болотные сапоги. Лицо просто замотал шарфом. «Сильнее кашлять уже не буду», – говорил он всегда.