И часть проспекта напротив библиотеки он одолел бегом, постоянно оглядываясь, – так и казалось, что прямо в затылок дышат обезумевшие библиотекари. А над ним играло, переливалось зеленым и розовым холодное пламя северного сияния. Своими яркими сполохами оно будто подгоняло его, словно шептало колючими морозными искрами: «Беги! Беги-ии! Не оглядывайс-сся! Сзади у-уужас-сс!»
И вот – уф-ф! – совсем уже рядом дом с нацеленным в небо шпилем, а сразу за ним будет лось на камне. И все, дальше уже пожарка. Огонек припустил еще быстрее – теперь уже от нетерпения. Но тормознул вдруг и заскользил по дорожной наледи. Только теперь до него дошло, что ночью в пожарке тоже спят!.. Вот это да! И что же теперь – поворачивать назад? Да его тогда не просто засмеют, не просто кормить перестанут – его самого съедят за то, что без спроса взял канистру и гулял с ней ночью. Но не сидеть же возле пожарки до утра! Холодно, он просто замерзнет и умрет. А если бегать и прыгать, чтобы согреться, – обязательно кто-то услышит или увидит. Ладно если просто злые люди – убьют, да и все. А если белки? А если… библиотекари?..
Потоптавшись на месте, он все-таки неуверенно двинул вперед. Но не сразу к пожарке, а свернул зачем-то к лосю на камне. Нет, он не думал, что страшная зверюга подскажет ему, как быть, – звери не говорят, а этот даже не шевелился, но ему захотелось, чтобы хоть кто-то был рядом, пока ему страшно. Хорошо еще, что так радостно переливалось сверху сияние, на душе от этого делалось чуточку легче. Может, скоро он совсем успокоится и решится пойти постучать в ворота пожарки. Да, те, кто там есть, на него потом накричат, что он их разбудил, но когда он покажет им то, что принес на обмен… Ух! Тогда они точно ругаться не будут.
И тут Огонек увидел людей. Злых или нет – непонятно. Но сердце все равно ушло в пятки. Они вышли из арки дома со шпилем. И тоже его сразу заметили.
– Эй! – крикнул кто-то из них. – А ну, стоять!
Он и так уже стоял и лишь переступил с ноги на ногу. И смотрел на быстро идущих к нему людей: дядьку в пятнистой куртке и еще дядьку – в черной. Куртки были хорошими, теплыми, а еще у дядек были страшные штуки, из которых убивают, – тамтаматы. На самом деле они назывались похоже, но по-другому, только Огонек несколько раз слышал, как они стреляют: «Там-там-там-там!» Потому – тамтаматы. Смотреть на них было страшно, и Огонек перевел взгляд на лица мужчин. Он их точно раньше не видел. Зато вдруг подумал: может, они тоже идут в пожарку за керосином? Вот было бы здорово! На них-то ругаться точно не будут.