Утиный Нос чуть нагнулся, явно собираясь скрытничать. Удивляться не приходилось, не всегда услугами Морхольда пользовались честные и добропорядочные граждане с гражданками.
– Наш заказ находится в том месте, где вот так говорят постоянно.
– Да ну?! – поразился Морхольд. – В женской обители на заповедном острове, где свое прошлое, проведенное во грехе, замаливают красивые блудницы?
– Слушай, Морхольд, я же не шутить сюда пришел.
Тот хмыкнул.
– Да я тоже. Я вообще не понял, какого черта ты меня сюда притащил, вместо того, чтобы просто переговорить где-то у вас, например, у летунов.
– Тихо!
Заказчик оглянулся. Лицо его странновато дернулось.
– Нет никаких нас сегодня. И…
Морхольд поднял руку и оттопырил указательный палец. С глубоким кривым шрамом, с чуть грязным ногтем, торчащим из обрезанной перчатки-митенки с металлом накладок. Утиный Нос замолк, зачарованно следя за ним. Только сейчас, неожиданно, почуял странноватую штуку: явную опасность, идущую от бородатого типа, которого решил нанять для опасно-подлого дела. Говорили-говорили, не особо верил. А сейчас, вернув взгляд в глаза, не отражающие ничего и кажущиеся спокойно-пустыми, понял: опасно.
– Предлагаю договориться.
– Да?
– Хамить – здоровью вредить. Согласен?
– Да.
– Умница мальчик. Это я тебе нужен, а не ты мне. Сказать, почему?
– Да.
– Хрен ль ты дакаешь и дакаешь, а? Знаешь, что бывает с теми, кто слишком много дакает?
– Нет.
– Тому в рот птичка серит. В смысле, какает.
– Э-э…
– Ладно. Ты мне скажи, мил человек, а кто вон тот бородатый, что сидит и на меня зыркает. Только аккуратнее гляди.
Утиный Нос, вроде как что-то уронив, наклонился, оказавшись под столом. Вылез, аж покраснев, и сделал рожу.
– Хрен знает, в первый раз вижу.
Морхольд хмыкнул, прикурил и зачмокал, окутавшись сизым облачком. Не нравилось ему, когда вот так нагло и явно нарываясь его рассматривали. И кто? Как есть натуральный вайнах, чеченец с бородищей лопатой, смотрящий из-под нахмуренных густых бровей. Плащ-то у него экий – настоящий кожаный, с кого снял, интересно? Оружия не заметно, только в такой расклад Морхольд не верил. Вот ни на капелюшку не верил. Этим-то, нохчо, в таких вопросах доверять нельзя, у них всегда где-то припрятана остро наточенная ковырялка-резалка.
– Ты сам-то чего на него смотришь так нагло?
Утиный Нос явно занервничал еще больше. И из-за севшей неподалеку компании смельчаков-рыбаков, и из-за неизвестного громилы в дальнем углу, и из-за самой ситуации.
– Я? Мне положено. Сидит тут, рожа басурманская, пялится.
– Слушай, нам с тобой о деле бы надо…