Кабак, по нынешним-то временам, оказался вполне ничего. От почти ровных досок на полу до столов, практически одинаковых по размеру, и даже с не сильно ухайдаканными клеенками. За спиной кривого индивидуума, стоявшего за стойкой, красовалась самая настоящая… эта… как ее… инсталляция, точно. Большое зеркало с какого-то шкафа, убранное решеткой и с прикрученными полками. Стеклянными, само собой, с выставленными бутылями пойла, бытовавшего до войны, подсвеченными разноцветными лампочками. От вискаря до зеленеющего, аки травка в мае, типа, абсента.
Сразу за баром находилась сцена, крепко сколоченная из дерева. На ней, под расстроенную низкую гитару и стук барабана, дергались две девки. Они казались не совсем нормальными, с чересчур застывшими лицами и какими-то наростами на коже. Кожу Морхольд спокойно мог разглядеть почти полностью, одеждой красотки не отличались. Несмотря на холодок, крутились они в чем-то вроде купальников. И в ошейниках.
– Это мутантки, рабыни, – сказал Утиный Нос, – река же рядом, много уродов рождается.
– Эвон как, – Морхольд понимающе кивнул. В чужой монастырь лезть точно не с руки. – А вот этот весь ассортимент рыбного, мать его, четверга чего такой богатый?
– Река рядом, – повторил заказчик, – но я предпочитаю тут есть грибы, пусть и не вешенки ни шиша. Сомятина-то настоящая, а вот линь в последнее время все больше ядовитый.
– Везде сплошной обман, – посетовал Морхольд, – никаких моральных устоев и человеческих ценностей.
– Да и человеческого в людях маловато, – Утиный Нос покивал. – Вот, к примеру, и…
– Немного тепла и радости, мальчики? – проворковало сбоку.
Морхольд повернулся, искренне начиная злиться, и промолчал. Даже удивился.
На него, весело покачиваясь в ладонях хозяйки, смотрели сиськи. Красивые, полные, не меньше третьего размера. В количестве трех штук. С длинной блестящей цепочкой, продетой через три кольца.
Утиный Нос начал наливаться нехорошей краснотой, а Морхольд поднял глаза к лицу обладательницы такого богатства.
– Ушла бы ты от греха подальше, дщерь сатанинская.
Лицо вполне себе красивой мадам вдруг заметно побелело и дернулось. Продолжить Морхольду не довелось, очередное доказательство нарушений ядерно-митохондриальных взаимодействий из-за соседства с Рекой резво драпануло куда-то в темный угол.
– Эк, как ее диавол Сатана-то крючит со слова, от души идущего, – все же закончил Морхольд, удивляясь про себя такой реакции.
– Кгхм… – кашлянул его сосед.
– Что?
– В общем, ты точно подходишь для нашего общего дела.
– Логично, – Морхольд выудил из кармана трубку и начал набивать недавно появившимся в Кинеле чудом – настоящим табаком, – иначе хрен бы тут сидел. Но констатация факта мне нравится. Теперь хотелось бы конкретики, особенно по пункту «точно подхожу».