Без глупостей, младший сержант Клисуров. Без номеров, как говаривал старшина Караиванов, когда мы шли стрелять по подвижным мишеням. Левое плечо вперед, и шагай спать.
А может быть, этим настроением я обязан встрече с Таней.
Ничего особенного не произошло. Человек всегда может встретить на улице знакомого и вспомнить разные вещи, которые он забыл или не хочет вспоминать. Но дело в том, что я в последнее время и так запутался, а как приключится еще и такое, совсем схожу с рельс.
Я встретил Таню два дня назад перед магазином «Тексим» на бульваре Стамболийского, где продают разные импортные чудеса. Было около девяти утра. Я сошел на площади Ленина и направлялся к «щегловому» кафе, а у магазина стояла кучка женщин и девушек, ждали открытия. Я узнал ее, когда был всего в двух-трех шагах, и остановился — вернуться или перейти на другую сторону? — но она обернулась и увидела меня.
— О, Петьо!
Выглядела слегка удивленной, не больше, чем нужно. Подала руку, как ни в чем не бывало… А у меня сердце словно поднялось в голову и билось там, как сумасшедшее, но я не подал вида. В сущности, волноваться не было причин. Просто я очень давно ее не видел, и в голове билось прошлое двухлетней давности.
— Почему не заходишь? — сказала она, пока я стоял, как пень, и не мог выдавить ни слова. — Смотри, какой ты стал…
— Какой?
— Вырос. И такой… небритый. Наверное, после пьянки. Угадала?
Она сказала это с улыбкой и снисходительной укоризной. А я подумал, что с тех пор, как мы не виделись, речь ее стала богаче, и сама она тоже выросла.
— После пьянки, — говорю.
Я был в рубашке с короткими рукавами, небритый, невыспавшийся, — откуда еще, как не с пьянки?
— А я жду, когда откроют. Получили итальянские плащи… Хочешь, пойдем выпьем кофе?
— А плащи?
— Продавщица — моя знакомая, оставит.
Только этого не хватало — пить с ней кофе. Я пересчитал в уме свои деньги, потому что уже поистратился, а у отца стараюсь не просить, и повел ее в кафе на углу, где пьют стоя. Так встреча будет короче. Я заказал ей кофе, себе коньяк, она выразительно посмотрела на меня и понимающе кивнула. А я по утрам никогда не пью.
Мы стояли у высокого столика с никелированными ножками под углом друг к другу, и каждый пил свое. Когда Таня двумя пальцами поднимала чашку, я пользовался возможностью рассмотреть ее — просто так, из интереса. Я уже более или менее успокоился, да и коньяк ударил мне в голову, и мне было все равно, что она подумает… Таня ли это? Голубые брюки клеш, белая «водолазка» широковата, но все под ней можно угадать, начерненные ресницы, от которых ореховые глаза кажутся светлее. Прямые черные волосы — до плеч. А в последний раз, когда она приехала в казарму на свидание, они были подстрижены коротко и, стоило ей повернуть голову, летали веером. И ресницы не были накрашены. И лицо было другое, еще детское… А сейчас, кажется, только ямочка на подбородке осталась такая же.