Какое же счастье, что у нас нынче отдельные комнаты с щеколдой! Я сбросила надоевший плащ и еще более надоевшее платье с подушкой и, накинув халатик, выделенный Фиилором в мою личную собственность, с наслаждением плюхнулась на кровать. Эх, еще бы книжку хорошую, да кто ж даст-то? И взять самой негде.
Стук с одновременным голосом Шерифа раздался минут через десять блаженного лежачего одиночного безделья.
— Лирта Кит, мне показалось или ты искала беседы?
— Искала, — согласилась я даже без стона сожаления и впустила гостя.
Шериф — не Филя, играть в стесняшки не стал, прошел и сел спокойно на стул, сдержанно улыбнулся, огладил бородку и чуть подался вперед, демонстрируя интерес.
— Мне мысль одна неприятная в голову пришла. О Фальмире и Ушедшем. Я помню все, что помнит Ким, но через призму ее восприятия анализировать сложно. Скажи… — Я вздохнула и спросила в лоб: — Мне кажется или вместе с Ушедшим из мира сбежало само истинное вдохновение? Как ушел Ольрэн, так постепенно стала угасать жажда творчества людей. Ким, к примеру, не помнила ни одной по-настоящему новой песни или стихотворения. Да что там искусство, я как вспомню названия трактиров, меня на нервический смех пробивает! «На площади», «На перекрестке», «Придорожный»… Ха!
— И как бы ты назвала этот трактир? — осторожно уточнил Шериф.
— Да как угодно! После сегодняшнего его вообще можно переименовать в «Пять плащей и жрец», «Ступенька и яблоко», «Место для чуда» или «Предсказанному — верь»! Интригует, и все спрашивать будут, почему так, глядишь, на постой встанут, — всплеснула я руками.
— Я понял, что ты имела в виду, пусть и не замечал очевидного сам, — медленно прикрыл веки жрец. — Боюсь, ты права. Мы не умеем думать иначе. Возможно, разучились с уходом Ольрэна.
— Тогда понятно, почему так злятся на Ушедшего здешние боги. Они же наверняка привыкли развлекаться, наблюдая за людьми, а теперь никакого веселья нет, одна сплошная скука с рутиной остались…
Шериф задумчиво промолчал. Соглашаться со мной вслух означало бы критику того, кому служишь, с другой стороны, возражать жрец тоже не спешил. Аргументы говорили не в пользу Первоотца и компании. Пожалуй, молчание было воистину не только золотом, но и лучшей дипломатической тактикой.
За постой с нас не взяли даже минимальной платы, да еще продуктов в дорогу напихали, как в голодный год. И, выглядывая из кареты, я видела, как снимал вывеску с трактира хозяин.
Вопросительно глянула на закрепляющего дверцы, чтобы не распахнулись при движении, жреца. Неужто он подсказал идею о замене? Шериф усмехнулся, и я не выдержала: