– И что это он рассказал? – спросил Вардан, подобравшись, наконец, к теме.
– Ребенка их общего, говорит, его подружка в роддоме отдала другим людям. Как же, говорим, отдала? Ты же отец! Пошел бы, поскандалил, врачам пригрозил! Полицию, на худой конец, привлёк бы! А он – нет, мол, нельзя мне было высовываться, да и деньги были нужны. Мол, детей варганить – дело нехитрое. А тогда не ко времени это было. – Ашот в сердцах опять припечатал пятерню к колену. – Ты такое бесстыдство видал? – Да разве такое можно творить, ай кннич джан, ай ахпер джан? Чтобы армянин своего ребенка, мальчика, в другие руки отдал – это ж каким скотом должен быть? В старину бывало, еще при моих родителях, если у брата нет детей, так другой брат с женой специально лишнего ребенка рожали, им отдавали, чтобы родная линия не обрубилась. Это другое, понимаешь? А тут? За деньги, представляешь? Да и не армянин этот Андо вовсе: голова такая длинная, как дыня, затылок плоский: настоящий турок, турецкий чобан[137]. Мы так его и звали: Чобан-Андо.
– Я думаю, турки к своим детям ничуть не менее трепетно относятся, – вступился Вардан, – при чем тут: армянин, турок, немец… Не человек он – другое дело. А подружка его, её как звали?
– Ано. Он нам все уши прожужжал, какая она красавица. Совсем идиот он, понимаешь? В тюрьме разве можно подружку рекламировать? Да еще с такой репутацией? Хотя это его в тюрьме и спасло по большому счету…
– Ну да? – равнодушно откликнулся Вардан, закидывая ногу на ногу.
– Ну ты знаешь, кннич джан, что информация из тюрьмы распространяется на волю быстрее передач – оттуда. Могли тюремные авторитеты её наказать очень даже оперативно. Но решили иначе. Пусть, решили, один гад накажет другого гада. И стали вести с этим подонком Андо воспитательную работу. Так что к моменту выхода – а просидел он больше пяти лет – был этот парень готовый зомби, как американец в Ираке. Главная была жизненная цель – найти и перевоспитать. Или строго наказать.
– А она к нему не приходила на свидания? Передачи не носила?
– Да нет, откуда? От ребенка отказаться смогла – и что, такая женщина передачи будет носить? Э, кннич джан, старики говорили: «Воскин эжан чи ли, бозиц эль кник чи ли»[138]…
Вардан такое слышал впервые и смеялся долго и заливисто. Потом, сдерживая волны подступающего хохота – неудобно всё-таки, следователь угрозыска, – насупился и спросил:
– И что? Удалось наказать ее?
– Не знаю… – пожал плечами и губами Ашот, – исчез он с концами… То ли в другую страну переехал – тогда ведь Шенгена не было еще везде по Европе, легче было. То ли попался снова на воровстве и кто-то сердитый его прикончил втихомолочку. В девяноста восьмом он вышел, при Левоне