– Запиши мой адрес. А? Мне очень нравится, как ты пишешь. Присылай.
– Нравится?
– Да!
…И я рискую, показываю ей последнее.
«Размышление под мостом
Когда у меня появится девушка, я отведу её сюда. Под мост. И скажу: вот. Я буду с тобой честен. Ты ждала романтики? Парк с лебедями или кино? Нет. Я – это вот, под мостом. Вот эти железные балки и река. И грохот машин сверху.
И она скажет: „Да? А знаешь, Паша водил меня в „Шоколадницу“.
А я скажу: „У меня нет денег“. (Ведь девушка у меня появится раньше, чем деньги? Правда ведь?)
И ещё скажу: „Ну и вали обратно к своему Паше“.
Такой у меня будет короткий роман. Лаконичный даже».
– Да, – говорит Зоя.
– Чего «да»?
– То, что мне это очень понятно.
…Мне опять становится дико неловко, и я спрашиваю:
– А ты вообще знаешь, где тут метро?
– Знаю. Но оно закрыто, ремонт. Вообще-то я этот район знаю очень хорошо, жила здесь.
– Здесь?!
– Ну да, недалеко. Знаешь, что вон там?
– Нет.
– Балетное училище.
Зоя вздыхает. Но я пока ещё не понял.
– Ну, смотри. В него ходят балетные девочки, такие все… Такие тонкие. Понимаешь? И тут я. Бегемот. И понимаю: никогда. Никогда мне не стать как они. Теперь ясно тебе?
– Ясно, – говорю я. У меня почему-то всё внутри сжимается. Я никогда не переживал из-за своей внешности, но мне вдруг это становится очень понятно. Как она каждый день выходила на улицу, а там балетные эти. У меня даже ладони вспотели.
– Меня спас Синицкий. Ты же понимаешь, что он никакой не старик, что это я только так говорю?
– Да, понимаю.
– Так вот. Он объяснил мне, что я – человек. Понимаешь, нет? И ты… И ты можешь быть каким угодно подростком N, но мне нравится, что ты – это именно ты, ты, Гриша.
Мы молчим. А что бы вы сделали на моем месте? А потом я отдаю ей пуговицу. Не могу сказать ни слова, горло перехватило; да и не знаю, что сказать. Подросток N теряет способность к вербальной коммуникации.
– Оливер, – вдруг говорит Зойка.
– Чего?
– Оливер! Видишь? У твоей пуговицы есть имя.
– Надо же. Точно, – а я и не заметил: есть такой магазин, Oliver, на пуговице так и написано.
– Спасибо за Оливера, – говорит Зойка. – А теперь мне надо одной. Ладно? Извини, Гриш.
Я киваю. И она вдруг быстро-быстро уходит, шлёпает в своих красных кедах. А я иду обратно, в Пуговишников переулок. Туда, где я нашёл пуговицу Оливера и подарил её Зойке.
* * *
Потом я еду домой. Мне нужно купить билет в кино для родителей, пересдавать географию, и извиняться перед Диной, и поговорить наконец с Ильицким, обязательно.
Почему-то я уверен, что теперь всё будет хорошо. В крайнем случае всегда можно написать Зойке – у меня теперь есть её адрес. И ещё есть фотография в телефоне – фотография стены, вернее, того дня, когда я был подростком N.