Ольга смотрела то на детей, то на цветущую липу, то на долговязого парня в смешной футболке. Лохматый, бородатый – неужели отец этой девочки? Худой страшно, руки из футболки нелепо торчат. Уткнулся в телефон, пока ребёнок на крыше. Ольга помогла слезть и Миньке, и девочке – даже не заметил. А девочка красивая. А липа пахнет, пахнет… Ольге вдруг пришла в голову мысль:
– Минька, пойдём, я тебе что покажу, – сказала она.
– Что?
Ольга сорвала цветок липы:
– Подари девочке. Ей будет приятно, вот увидишь!
– Нет, – сказал Минька, – у меня вот что есть, – и раскрыл ладошку.
Там лежал дохлый жук-бронзовка.
– Она оценит? – с сомнением спросила Ольга.
– Конечно!
– Оля, это ты? – спросил длинный парень. А ведь знакомое лицо, кто же это? – Не узнала, – он улыбнулся и шевельнул красивыми загорелыми пальцами пианиста. Знакомое движение…
– Тимка!!! Бог мой, какой ты стал бесконечно длинный…
Оля чуть не бросилась к нему обниматься, но в последний момент застеснялась. Бородатый, совсем другой ведь человек… А, нет. Улыбается так же. Спросил:
– Неужели у тебя такой большой сын?
– Да, взрослый…
– Минька – это Михаил? Или Митя?
– Минька – это Бенджамин, – объяснила Оля. – У него отец американец.
– Ух ты, Бенджамин. Красиво, – уважительно вздохнул Тим и неожиданно добавил: – Я тоже в Штатах жил, два года. Сейчас вернулся.
– Работал?
– Да. Слушай, у тебя в телефоне есть такая игрушка? – открыл приложение, показал. Модный у него телефон, неужели хвастается? Как глупо; совсем не похоже на прежнего Тимку.
– Есть, – кивнула Оля, – Минька из неё не вылезает, я даже думаю удалить.
– Не удаляй пока. Это моя.
– Как это?..
– Ну, я делал. Не один, конечно, но идея моя.
– Ух ты! – восхитилась Оля. Тогда есть чем хвастаться, конечно. – Значит, так со школы и придумываешь игры?
– Ну, не только игрушки, конечно. Но это люблю.
– Надо же; а я как раз тебя вспоминала.
– А ведь врёшь, – сказал вдруг Тим. – Гордеева вспоминала, а не меня.
– Точно. Ты откуда такой телепат?
Тим вздохнул, потом сказал:
– Вычислил. Я же математик, знаешь…
Откуда он всё же знает? Такой высоченный; неужели это тот самый маленький Левицкий?
– Где он сейчас, этот Венька, не знаешь? Не пропал?
– Знаю. Он поступил в Нахимовское, представь. Огромный был конкурс; никто не верил, а Гордей поехал и поступил. Женя-историк с ним занимался, вытянул. Он такой учитель волшебный, я у него тоже занимался потом, мы вдвоём с Гордеем и ходили. А теперь Гордей в море, мы немного переписываемся… Виделись последний раз в Нью-Йорке.
– Ничего себе! А я ушла в училище и ничего этого не знала!