– Да ты вообще… Мало что знала, кажется, – внезапно сказал он. Ну и нахальный оказался Левицкий, чего вдруг?
– Не понимаю… Ты про что?
– Ты хоть поняла тогда, что цветы от меня были? В капюшон положил тебе.
– Ты?!
– Ну да. Я за тобой целый год ходил, а ты меня вообще не замечала. Специально?
– Тима! Не может быть. Я тебя не видела, я же очки тогда перестала носить. Мне казалось, они мне не идут…
– Вот балда. Очень даже шли.
– «Очень даже», – передразнила Оля. – А ты сам разве не балда? Чего не подошёл, неужели боялся?
– Конечно боялся. Ты такая стала… Совсем другая, резко изменилась за лето. Голову стала по-другому держать и вообще… Ну и Гордеев же тебе нравился.
– Тьфу, скажешь тоже. Он же совсем дурной был…
– Дурной, однако нравился. Я даже налысо побрился, как он. Вышел ужас…
– Тима!
– Ну что Тима, я мало соображал тогда… А ты всё равно меня не видела в упор. Зато теперь видишь какие отросли, – Тим потянул за волосы, пружинка растянулась и опять завилась. Точно, он же не был кудрявым, а тут стал!
– Ничего не знала, – вздохнула Оля, – прости.
– За что? Ты мне другое скажи… Это важный вопрос. Скажи, тебе было с кем-нибудь так же легко, как со мной?
…Оля не сразу ответила. Минька с девочкой увлечённо рассматривали жука, ветки липы нависли над паровозиком, как же пахнет, ведь с ума можно сойти. Оля думала, вспоминала свою жизнь. Потом ответила:
– Нет. Похоже, что ни с кем.
– А… А твой американец?
Оля засмеялась:
– С ним сейчас стало очень легко. Он в Америке, я здесь – никаких противоречий и трудностей.
– Вы развелись?
Вот программист, сразу в лоб спрашивает.
– Мы и не женились. Хотя Миньку он любит, ты не думай.
– Я и не думаю. Думаю только, что Бенджамин – это Вениамин по-русски.
– Ой. Точно… Я об этом вообще не думала. Честно не думала, Тим! Это его отец имя придумал, а мне понравилось. Веришь, нет? Да никогда мне не нравился Гордей, что ты выдумал!
Девочка с Минькой прибежали к ним радостные:
– Мы его похоронили! Похоронили!
– Кого?!
– Жука!
«Закопали, значит, такого красивого», – пожалела вдруг Оля. И только сейчас догадалась спросить:
– А твою дочку как зовут?
– Оля тоже, – улыбнулся Тимка, а потом вдруг добавил: – Только она не дочка. Племянница. Ты не видишь, что ли?
И только тут Оля увидела, что он шевелит пальцами изо всех сил, довольно отчётливо.
– Играешь, нет? Или разучилась?
– Тима, – сказала Оля. – Я играю, не разучилась. Только сначала у меня к тебе серьёзный вопрос.
– Какой?
– Полезешь со мной на крышу? Вечером?