— Я самый умный, — немедленно ответил Мишаня, — пока вы тут предавались унынию, первый раунд — за мной. Феденька, а ты что же молчишь? Ника-победи-ка выходит на тропу войны. А ты что же? Фотий слегка улыбнулся:
— Как вам надоест суетиться, тогда и я кое-что сделаю. Вернее, мы сделаем. Я и Ястребиная.
— Ну-ну, — недоверчиво сказал Мишаня. И со вздохом отправился в номер паковать вещи. Ему пора было ехать, а еще предстояло решить, как забрать с собой три рюкзака ценнейшего хлама, и где его разместить дома так, чтоб не сразу заметила Марина, когда понаедет из Москвы.
Глава 16 В магазин Ника отправилась ранним утром. Отдыхающие в это время еще спят, и в прохладной бетонной коробке с широким стеклом витрины, что выходит на автобусную остановку, если и будет народ, то пара-тройка своих, поселковых. А даже если никого, то уж продавщица тетя Валя ее выслушает. Дальше все заработает само собой. Наступая на пятки собственной тени, которая купалась в тихой утренней воде, Ника решила заранее ничего не думать, пусть оно как-то само. Позади плелся сонный Пашка, зевал с упреком, слышно было, как выворачиваются, щелкая, челюсти, но Ника не оборачивалась — сам увязался. Вдруг вспомнил о черном капюшоне, и решил побыть Нике охраной, хотя она убеждала — да вокруг сплошной народ, рыбаки мелькают, и профессора столичные бегают интеллигентной трусцой, радостно жмурясь на утреннее солнце.
— Мало ли, — авторитетно пресек возражения Пашка. И вот шлепает по воде, зевает так, что у Ники тоже сладко сворачивается набок челюсть. Слева замаячил безобразный котлован, прикрытый сквозной бетонной коробкой — строители Беляша успели положить перекрытия, а передней стены так и нет. Ника сердито отвернулась, чтоб не расстраиваться.
Такой прекрасный был вид, а теперь будет стоять тут эта… это… одоробло, вспомнила слово из лексикона Василины. Запретили строить дом, но разбирать же никто не приедет. Пашка перестал зевать и догнал ее, пошел рядом, подобравшись и внимательно глядя в черные квадраты под светлыми бетонными блоками.
— Тачка там, на горке, за домом. Это те, что вечером бухали.
— Да вон один валяется, — Ника дернула подбородком и повела плечами, схваченными лямками старого рюкзачка. На остатках пологого склона, разбросав по колючкам ноги в задранных штанинах, спал парень с багровым запрокинутым лицом.
Дергал рукой, видно, стряхивая во сне муравьев. Остальные, скорее всего, расположились рядом с машиной или в гулкой пустоте первого этажа. Посреди пляжа чернело разваленное кострище, забросанное бутылками и смятыми пакетами. Ника украдкой посмотрела, как Пашка настороженно рыскает глазами по рыхлым глинистым отвалам, по черным дырам этажей. Наверное, надеется увидеть Марьяну, и боится, а вдруг увидит. Она пошла быстрее. Чего она за него думает! Он мужчина, может, уже и забыл девчонку, вон за эти три месяца сколько дамочек переводил в свою халабуду на крыше ангара. И ведь не скажешь ему ничего. Пусть сам разбирается со своими чувствами.