— Сын твой, что ли? — переваливаясь, Иванна взошла в распахнутые легкие двери, — а малая тебе жена, да? Двери захлопнулись, и из-за фестонов рыбацкой сетки сразу полилась невнятная негромкая беседа. А Пашка шепотом рассказывал Нике, о том, кто такая Иванна, властительница нескольких баров, где моряки, прилетая из дальних морей в симферопольский аэропорт, спускают, бывает, всю заработанную за год валюту. Уехала Иванна сразу, отказавшись от чая и прижимая к большой груди удовлетворенную общением Галатею. А Фотий скупо и коротко пересказал им ошеломляющие новости. О смерти Токая, о том, как таскали их в милицию. И что все, в конце-концов, разрешилось, но возвращаться Марьяна не захотела, ни в богатую квартиру, ни в бухту к прежней жизни. Живет где-то у подруги, работает в маленькой забегаловке на кухне, и попросила Иванну не трогать ее пока и никому ничего не говорить.
— А тебе вот сказала, мужику, — ревниво отметила Ника, — нарушила женское братство, эхе-хе.
— Она старая и умная, Никуся, не ругайся. В минуту нас всех вычислила и просчитала. Давай ей поверим и немножко подождем.
Говорит, Марьяна вернется. Он улыбнулся задумчиво.
— Она ее называет — Машенька. Кажется, у Марьяны появился еще один родной человек.
Воспоминания держали Нику на плаву. И она сама не заметила, как синева под ней сменилась разноцветными пятнами — в неглубокой уже воде лежали темные камни, зеленые камни, белые камни, желтел между ними песок. Скоро можно встать солдатиком, проверяя, близко ли дно.
Ника вгляделась в складчатый бетонный язык посреди бухты. Кто-то сидит там, маленький, отсюда не разобрать. И глаза после соленой воды не щурятся никак. Продавливая мокрыми ступнями теплый песок, медленно пошла к насиженному месту, упала на коленки рядом со старым покрывалом, на котором сидели уже двое — Фотий пришел и сел возле сына, в такую же позу, обхватив рукой колено, а другую положив рядом. Только у Пашки рука лежала на старом облезлом бинокле.
— А вы что как засватанные? — Ника повалилась ничком, отжимая себя о коврик, — о-о-о, кайф какой…
— Марьяна, — сказал Фотий, — пришла. Ника вскочила на колени, пристально глядя на далекие плиты.
Нашарила бинокль, вывернула его из-под Пашкиной руки, прижала к мокрым глазам. Маленькая фигурка прыгнула ближе. Коленки, с острым лежащим на них подбородком, черные волосы, закрывают скулы. Руки вокруг коленей впереплет, так что не видно, что там надето на ней, что-то простое совсем, какое-то платьишко. И рядом валяется куртка, та самая, с широкими кожаными плечами. Задрожав, фигурка размылась и помутнела.