Они сели на последние сиденья, что были развернуты к задней, пустой сейчас площадке.
— Бумажка есть? — Валик вскочил, протягивая руку, — ну, салфетка какая?
И выбежал, замаячил снаружи, протирая стекло рядом с Ленкиным плечом. Смеясь, уселся снова, суя комок в карман.
— Ты мне расскажи, про дискотеку, а? У нас тут бывает, в санаториях. Зима, ну в двух вечерами бывает, наши бегают туда. А мы лазили, в окна смотрели. В «Парусе», там слайды показывают, как раз напротив окна, я там тебя видел. Только волосы белые совсем. Там значит, с гитарами стоят, пацаны, и ты. В синем платье, и волосы белые. А лицо твое.
Автобус тряхнуло, Ленка придержала сумку, смеясь.
— Это «Блонди», группа такая. Правда, что ли, похожа?
— Угу. Дебби Харри.
— Откуда знаешь?
— В журнале читал. «Ровесник».
Время теперь бежало за неровно вытертым стеклом, мелькало столбами, лимонными листьями на ветках, окнами и заборами, лохматой собачкой у входа в магазин. А Ленка, приваливаясь на поворотах к плечу в модной куртке, быстро рассказывала, про цветомузыку и про «Машину времени», про сигареты, которые таскает в сумке для Викочки, потому что у той мать проверяет карманы. О том, как едут вечером обратно, и провожаются с Рыбкой по три раза, туда и обратно, стоя на серединке под угловым балконом… И что сегодня в Феодосии ей нужно потанцевать с отличником Митасом, — пообещала.
Валик встал, хватаясь за поручень. И Ленка замолчала, поняв, вот, уже все. А она проболтала о пустяках, вместо того, чтоб решить важное.
— Я тебе позвоню, можно? — его лицо наклонялось сверху, куртка перекосилась, от того, что висел, держась рукой. И снова улыбался.
— Да, — сказала она, — да, конечно да. Только обязательно, ладно? А я тебе напишу. Письмо. Хочешь, я тебе напишу?
Он кивнул и вышел, спрыгнул, двери с лязгом закрылись. За пыльными разводами поехали мимо стайки деревьев, и сразу же распахнулись пологими подъемами и спусками холмы.
Ленка села прямо, кусая губы и глядя перед собой.
В тихий школьный двор Ленка влетела, стараясь ни о чем не думать, удивилась мельком чересчур уж тишине. И побежала вдоль низенького каменного бордюра, отгораживающего стадиончик с проплешинами возле сварных футбольных ворот, к боковому входу в дальнее крыло.
Ну, в школе урок, понятно, думала на бегу, прижимая к боку сумку, а тут тишина, где же все, и хорошо, что успела не к самому заседанию, а может и плохо, просочилась бы туда и села тихонько в задний ряд…
Навстречу с длинной скамейки поднялся Митя-Витя, суя руки в карманы узкого пальтишка и оглядывая ее распахнутое пальто и перепутанные ветром волосы.