— Эй, Каток!
— Митя… — Ленка остановилась, тяжело дыша.
Митя молчал, наслаждаясь ее тревожным вниманием. Через минуту сказал милостиво:
— Не ссы, Каток, вся шарага свалила на экскурсию, приедут к обеду, потом заседания. А я остался, тебя ждать. Ну, я приехал сам недавно ж. От тетки.
— Так ты сказал? Кочерге про меня?
Ленка пошла рядом, успокаивая дыхание. Витя горделиво смотрел по сторонам, толкал ее острым локтем, топыря карман своего дурацкого пальтишка. Правда любоваться на парочку некому, мысленно усмехнулась Ленка.
— Сказал. Конечно, расквакалась, надо было писать бумажку, и ей чтобы подпись. Ну я теть Галу попросил, она позвонила. Ну, что мы вернемся, как положено. Так что, из-за тебя, Каток, инспектор горнаробраза Кочерге набрехала. Цени!
— Ценю. Спасибо.
— Спасибо мало, три рубля хватит, — наставительно пошутил Митя и засмеялся.
Их шаги гулко отдавались в пустом коридоре. Вдалеке, на центральной лестнице кто-то из учителей говорил, торча локтем в проеме дверей, из-под локтя — уголок классного журнала. Кто-то невидимый отвечал и смеялся. Из-за журнала Ленке стало вдруг кисло. Она вернулась, в ту старую жизнь, где учителя, от которых надо шифроваться. Митя-отличник с острыми локтями и дурацкими шуточками. Классы, пахнущие мелом до зеленой тоски. Развешанные по стенам лозунги и стенгазеты с пафосными передовицами.
А там, в совсем недавнем прошлом остался дракон, спящий у сонной воды, свечка в консервной крышечке и улыбка на красивом лице, похожем на лицо ее папы. А еще там — солнце, вылезающее из малахита, и черные камни в тайных бухтах. Тетя Маша с блинчиками. Коты.
Как это все могло уместиться — в один вечер, одну ночь и кусочек утра? Столько всего.
— Да? Чего молчишь? — острый локоть снова толкнулся Ленке в бок.
— Что? — она остановилась у двери в кабинет биологии, берясь за круглую ручку и отступая от Мити, который все придвигался, разглядывая острыми глазами ее шею в вырезе тонкого свитерка.
— Я говорю, классно погуляла, Каточек. Повезло твоему…
У Вити стало такое лицо, что Ленка дернула дверь, быстро ступая внутрь. У стола подняла голову техничка, которая дежурила в пустом кабинете.
— Фамилие твое, — велела Ленке.
— Каткова, — сказала та отрывисто, и кивнула Митечке, — пока, Митас. До вечера.
— Не забудь, — ухмыльнулся тот. И что-то еще сказал, прикрывая высокую дверь, от чего Ленка замерла у своей застеленной байковым одеялом кровати, думая — послышалось или нет.
А в коридоре уже шумело, кричало и топало. Прозвенел, дребезжа, звонок, двери распахнулись снова, и кабинет мгновенно стал тесным, полным растрепанных и гладких голов, лиц и ртов, которые говорили и говорили…