— Алло! — она обхватила трубку обеими руками и прижала к уху так, что оно заболело, — да! Валик? Панч? Это ты?
— Ой, горе, а побежала же, и хрусь, так новый же год, и теперя мне что, ой…
— Сейчас рентген, да ничего, вроде, страшного. Вернетесь со снимком. Лангетку положим. Анжела, возьми женщину.
— Ой горе, а еще ж холодец…
— Але, — сказал в трубке мальчишеский хрипловатый голос и повторил, — але! Малая, это ты, да?
— Письмо, — засмеялась Ленка, глядя на себя в черное оконное стекло — полосатый свитер, волосы по плечам копной и в них лицо с темными размытыми глазами, вдоль щеки черная кость телефонной трубки.
— Я тебе, письмо. Валька.
— А я не получил. Привет.
— А я. Ну. Я не послала. Вот.
Они замолчали вместе, и Ленка все смотрела и смотрела на себя, а позади кричали и ходили, что-то сильно звякало и доктор Гена говорил что-то грозное, а после смеялся.
— Я… — сказали вместе. И засмеялись.
Ленка испугалась какому-то в трубке пиканью и закричала туда, в сложенную ладонь:
— Панч, я приехала. Я завтра, к тебе. Да? Ну, если ты хочешь. Если не, ну ты, может быть. Вот черт.
— Мне Вероника сказала. Павловна. Извините, Вероника Павловна. Ага. Я знаю, Лен.
Он замолчал, и Ленка облизала губы. Конечно. Там наверняка у них праздник. Может, мать приехала к нему. На праздник как раз. А теперь он молчит, боится ее обидеть.
— Я могу обратно, — сказала она тихо. Надеясь, что он не услышал.
Но Валик услышал. Удивился скандально:
— Ты с дуба упала, да?
— Это ты упал, — дрожащим голосом ответила Ленка, — с дуба.
— У меня тебе подарок, — сказал Валик.
И сразу все встало на свои места. Ленка влюбленно смотрела на волосы, на красные и желтые полоски. И лицо такое классное у заоконной Ленки Малой, просто улет-девочка.
Голос Панча понизился и стал совсем тихим, секретным.
— Лен? Вероничка вышла, курить. Ты когда приедешь? Завтра когда? Я тебя встречу, ты скажи только, какой автобус. Пораньше, да? Там есть на десять тридцать.
— Да. Да, конечно! Точно. Ты только не стой на ветру. Ты понял? И не сиди.
— Что?
— На камне не сиди! Чтоб не холодно.
— Ага, Вероника Павловна, — ответил Валик, — да, мы уже. Вам привет от моей сестры. Лен, я передаю, да?
— Уже передал, — засмеялась Ленка.
— Приехивай. Нет, приезжай. Увидишь, я на траве, где валуны.
— Что?
— Увидишь. Завтра.
В трубке запищали гудки и Ленка аккуратно положила ее на массивную коробку с пожелтевшим диском. Повернулась, в тишину, которая, оказалось, стояла за спиной. В комнате было пусто, после рыдающих колянов и причитающих женщин с несваренным холодцом казалось — совсем пусто. Но сидел на стуле у окна доктор Гена, вытянув из-под крахмального, уже измятого и запачканного халата ноги в серых брюках. И, напротив, на кушетке у стены сидела медсестра Анжелочка, медленно вытирая полотенцем маленькие руки с алыми ногтями. Оба смотрели на Ленку и она смутилась, поняв — слушали.