Он развернулся к обрыву, откуда слышались далекие голоса.
— Идет кто-то. Вот смотри, щас.
За кустами показались две головы. И над плечами одной — белый квадрат наискось.
— А как же Кандинский, Николь? — сказала голова на фоне квадрата, перехватывая его удобнее, — или, например, Леже…
Невидимая за кустом Николь возразила что-то резким птичьим голосом и чертыхнулась, гремя и звеня.
— Осторожно! — завопила голова, бережно удерживая свою ношу.
— Эй! — вдруг крикнул Валик. Вскочил с камня, загремев ожерельями, прямо на границе тени, уползающей под обрыв с тропой.
— Эй, эй там! — кричал, размахивая руками, — Кандинские!
Ленка тоже вскочила, дергая его за рукав.
Но двое на тропе, будто не слыша, прошли и скрылись, оставив стихающие голоса.
— Ты не прав, о-о-о как ты не прав, и если ты посмотришь…
Валик встал, победительно выкатывая грудь.
— Видишь? Пока мы тут, нас никто не видит и не слышит, я проверял. А еще тут никогда никого. Дальше спускаются. И перед ней тоже топчутся, в соседней. А в этой пусто. Значит, ее нет. Хорошо, я придумал?
— Очень, — искренне сказала Ленка, — прекрасно придумал, будто бы бухты совсем нет.
— Я не то придумал, — поправил ее Панч, — я придумал эту бухту. Ну, как эти художники, они могут нарисовать то, чего нет. И оно будет. Я рисовать не умею. А придумать — пожалуйста.
Ленка весело посмотрела на гордого мальчика. Такой красивый. И смешной. Совершенно милый и совсем еще маленький.
— Молодец, Валик Панч. Пойдем наверх, слопаешь таблетку. И на обед.
По узкой тропе поднималась первая, цепляясь за сухие корявые ветки и придерживая их, чтоб не хлестали по лицу мальчика. И вдруг он сказал ей в спину:
— Может, я и тебя придумал себе. Ну…
На склоне отвечать было неудобно, и Ленка выбралась на верхнюю тропу, отошла к полянке, сплошь забитой колобками полыни, села на теплый камушек в ярком лишайнике. Подавая Панчу бутылку с водой, уточнила:
— То есть, меня, что ли, нет? И почему ты так решил?
Панч вернул ей бутылку. Сел рядом, неловко изгибаясь, чтоб не мешать. Сорвал веточку и прикусил, краснея щеками. Через зубы ответил:
— Такие бывают разве. В жизни. Красивые.
— О Господи, — рассердилась Ленка, — тоже мне, великая краса Ленка Малая. Бывают, Панч. Да у меня куча недостатков. И придумывал бы если, то нафига тебе сестра? Проще придумать себе девочку, так? Чтоб влюбиться. И чтоб она тоже. В тебя. А если я сестра, то уже поэтому — настоящая. Логично?
— Угу, — Валик выплюнул веточку, — если логично, то кому я нужен, больной. Таблетки за мной таскать? Только при чем тут логично, если придумывать? А сестра, это чтоб никуда совсем не делась. Понимаешь? Блин, это снова логично, да? Ты меня запутала совсем.