Она замедлила шаги. На лавочке возле подъезда маячила светлая фигура. Куртка с широкими плечами, вытянутые ноги, одна положена на другую. И огонек сигареты у смутного неразличимого лица.
Ленка быстро глянула на кухонное окно. Если мама там, то сбоку белая шторка сдвинута, и за ней черная внимательная щель. Но штора висела ровно.
— Привет, Малая, — сказал веселый негромкий голос. Огненная точка улетела в кусты. И добавил, — привет, прекрасная соседка.
— Пашка? — Ленка засмеялась от облегчения. И валясь рядом, тоже вытянула уставшие ноги.
— Фу, напугал. Я думала, кричать надо. А это ты. Чего ты тут?
— Соскучился, — заявил Пашка. Выдернул руку из кармана и, облапив Ленку за плечи, притиснул к себе.
— Врешь. Ты провожал эту, с глазами. Которая хлоп-хлоп.
— А-а-а, — шепотом заорал Пашка, бодая Ленку стриженой головой, — ты прикинь, она живет аж на Куоре. Ах, Пашечка, давай еще постоим, а я на часы через ее плечо смотрю, ой думаю емае, щас автобус уйдет, и мне через полгорода пилить пешком! Еле вырвался.
— Успел?
— Та полчаса торчал на остановке. Сел вот отдохнуть, дай думаю, спою соседке серенаду.
— Дурак ты.
— Ясно, дурак. Давай, Малая, мы с тобой будем встречаться, а? Тебя так удобно провожать, хлоп и уже дома.
Ленка слегка обиженно засмеялась. Пашка был мальчик красивый. Такой красивый, что она, в общем-то, не надеялась ни на что, вон за ним какие красотки бегают. Ну и ей тоже удобно: соседка, никаких проблем, даже пару раз на море вместе ездили, он, конечно, полез, куда не надо, но быстро руки убрал и вполне мирно согласился отношений не портить. Но все равно обидно, значит, только, потому что рядом живут.
Кухонное окно треснуло, звякнуло и приоткрылось. Пашка быстро убрал руку с ее плеча и сунул в карман.
— Лена, — замороженным голосом сказала темная кухня, колыхая штору, — у тебя совесть есть?
— Мам, я сейчас, — покаянно ответила Ленка, пытаясь встать и снова валясь — Пашка дернул ее за подол куртки. И вдруг громким ясным голосом поздоровался:
— Добрый вечер, Алла Дмитриевна. Это Павел, Санич. Лизы Васильевны сын.
— Лизы? Лизаветы Санич? — окно раскрылось пошире, — Паша? Ах, Паша… Пашенька, я очень рада, и маме привет. И от папы тоже. Лена, еще полчаса и все, поняла? Скажи спасибо, завтра воскресенье. Откроешь сама.
После паузы, дождавшись, когда окно треснет и звякнет, вставая на место, Ленка, сдавленно смеясь, привалилась к Пашкиному плечу, а он обхватил ее крепче.
— Ничего себе! Паш, это что такое?
— Мать с твоим батей в рейсах вместе были, раза три, наверное. И в институте она работала. Так что, соседка, никуда тебе от меня не деться, поняла?