— Надо, — наставительно заявила Оля, вынимая сверток и вытаскивая из него тонкий, как мокрая бумага, блинчик, — жри давай, аж полкило купили, бери кефир.
— Петечке унесем.
Рыбка свернула блин трубочкой и, разевая рот, упала головой на коленки подружки. Кинула ноги на лавку, жуя и жмурясь. Прожевав, покрутила лохматой головой:
— Нельзя Петечке, он взрослый, а мы ему — блины.
— С кефиром! Кушай, наш Петечка, носики-курносики сопят.
— Ленка, не смеши! У меня кефир открыт.
— Носики, — немедленно добавила Ленка. На коленях запрыгала Рыбкина голова, в откинутой руке затряслась бутылка с кефиром.
— Курносики, — усугубила Ленка, и завизжала: кефир в ослабевшей от хохота рыбкиной руке опрокинулся, выливаясь вязкой белой струей.
— Малая, ты чучело. Что мы теперь — Петечке? Он там, плачет… кефиру ждет. Носиком сопит.
— Кур-кур-носиком, — рыдая, уточнила Ленка, приваливаясь к Олиному плечу.
Отсмеявшись, методично съели все блинчики, запивая их остатками кефира. Ерзая по скамейке, Рыбка отползла на край, выбросила бумагу и пустые бутылки в урну. Легла снова, свешивая ноги и болтая полусапожком.
— А-а-а, кайф какой, да, Малая?
— Угу.
— А к Индейцу ты все равно не лезь. Ну, мало ли проводил пару раз. Вы с ним целовались, да?
— Ну…
— Как еще Панчуха не узнала. А то лазила бы ты в синяках. Чего фыркаешь?
— Я не фыркаю, — задумчиво отозвалась Ленка, укладываясь валетом и свешивая ногу с другого края скамьи, — блин, я их не пойму. Она страшная такая. Ну, не совсем страшная, но все равно. А он такой лапочка.
Она вспомнила стройную фигуру и узкое смуглое лицо, черные глаза и красивый рот с резкими губами. Индеец носил на гладких волосах кожаную ленту, стянутую на затылке узлом, и был поэтому похож на настоящего индейца, как в кино.
— Они с детства дружат, в один, наверное, детсад ходили. Живут рядом. У Вальки знаешь, какие предки богатые? А еще у нее тетка, в рейсы ходит, буфетчицей. Вальке привозит всякое шмотье.
— Да то видно, — теперь Ленка вспомнила королеву дискотеки Вальку Панчуху, среднего роста крепкую девочку с голубыми чуть навыкате глазами и темной короткой стрижечкой. Валька славилась тем, что никогда не приходила два раза подряд в одних и тех же шмотках, а еще у нее были солнечные очки, наверное, десяток разных, это когда одни купить — мечта несбыточная. А еще Валька дралась. Вполне себе как пацан, такой нехилый. Ленка передернула плечами. И правда, чем она думала тогда. Индеец пригласил ее танцевать, молчал, бережно водя среди черных силуэтов, не прижимался, красивое лицо маячило где-то над ленкиным плечом, а она помирала от восторга и удивления. Потом увел к рядам ломаных кресел, где сидела надутая, никем не приглашенная Семки, сторожа легкие курточки и сумки, поклонился, как мальчик-отличник, только что ножкой не шаркнул. И скрылся в толпе.