Брат вернулся из очередного своего путешествия по виткам. За ужином молча, не поднимая стриженой головы, слушал увещевания неньи Палоны, цеплял вилкой комки тушеных овощей, запивая фруктовым чаем. И закончив, встал, церемонно поклонился, прижимая к груди бледную руку:
— Пусть хранят тебя сны Неллет, ненья. Прости, что доставляю печаль. Я постараюсь измениться.
Но уходя в отдельную маленькую комнату, где ждали его учебники, спортивные игрушки и небольшой юношеский арбалет, незаметно для других кивнул Даэду, делая рукой условный знак. Даэд ничем не показал, что между ними произошел диалог. А когда все разошлись по своим комнатам, пожелал родителям правильных снов и прокрался к выходу. Нырнул в ближайшую шахту и оказался на одном из нижних витков, где людей почти не было, только мерно гудели и вздрагивали огромные поворотные механизмы.
Вест ждал его, сидя на груде железных цепей, что были кинуты за старым, отработавшим свой век барабаном, похожим на огромную швейную катушку. Похлопал по выемке рядом с собой. И дождавшись, когда младший брат усядется, вытащил из кармана тонкую трубку с расширенным концом. Чиркнул маленькой зажигалкой. Даэд прищурился, отмахиваясь ладонью от сладкого дыма.
— Хочешь? — Вест протянул ему трубку.
— Нам запрещено курить, ты знаешь. До семнадцатой весны. Это тебе уже можно.
Вест снисходительно улыбнулся. Снова втянул в себя сладкий дым.
— Это не настоящая курилка. Не табак. И не благовония. Я был на прослойке, между полями и фермами.
— На прослойки нельзя попасть просто так, — возразил Даэд.
Свет вокруг пульсировал в такт тяжкому дыханию машин, тускнел и снова разгорался неяркой пеленой.
— А я умею. Забыл? Я бродяга Вест, умею проникать туда, куда никому нельзя. И еще туда, которое — никуда. В нигде.
— Прослойки не находятся нигде, — уточнил Даэд, — они есть, туда просто нельзя тем, кто…
— Знаю. Я говорю про них и про другое тоже. Так вот. На этой прослойке выращивают травы и деревья, которых нет в наших садах. Не изначальные, понимаешь?
Даэд подумал, потом покачал головой:
— Не очень. Или ты хочешь сказать, что ловцы берут семена из внешней пустоты? Но это случается редко. И все знают. Радуются. Саинчи Хэло написал целую поэму, когда фермеры вырастили плантацию тукса, из тех семян, что принес зимний ураган двадцать весен назад.
— Все знают только малую часть. Слушай, как это на самом деле.
Они сели теснее, и Вест, понижая голос, иногда почти шепча, поведал Даэду новую порцию странных вещей. О том, как процеживают пойманные воды, и как в отстоянных бассейнах на дно оседает мелкая пыль.