Открыл дверцу шкафа-купе. Пощупал плечо мохнатой шубки. Явно новенькой. Ну, зарплата позволяет. Или кто подарил?
Отхлебывая вина, прислушивался к ощущениям. И удивлялся, что шли они вразрез с тем, что по идее, должен бы чувствовать. Возмущение должно быть: дура-баба, не понимает, что длинные рейсы влияют и на потенцию. Нет, у него-то все в порядке, но могла бы, если подумала… Тактично повести себя.
Но возмущения не было.
Что там дальше? Ревность? Вон сколько вокруг нее перцев. Слабо верится, что два года держалась. Он тоже не ангел, допустим, были пару раз мимолетные встречи. Может, и было бы что посильнее, да не случилось такой женщины, с какой захотелось бы длить. Так что, Ирка в своем праве, могла и переспать с кем.
Но и ревности не было.
Вот еще подозрения всякие, насчет тайных расчетов. Ну вдруг она хочет квартиру себе оттягать. Или законный супруг нужен еще для каких целей. Может, она беременна? Такая грудь, или — всегда была такая…
Но размышлять о тайных причинах становилось так скучно, что Андрей от них отмахнулся.
Что же мы имеем в сухом остатке, подытожил, допивая вино и усаживаясь на просторный диван. Что я чувствую, и вообще, зачем сюда приехал?
Тубус с картами стоял в углу комнаты, возвышаясь над сумкой и чемоданом. Андрей подошел, взял его наперевес. И, встав посреди комнаты, примерил на уровне пояса, вертя длинный цилиндр над журнальным столиком. Если вот тут поставить стол, побольше… Можно разложить карту целиком. Придется сдвинуть в угол тумбу, вазу эту дурацкую. И ходить вдоль стенки. Н-да…
Он рассмеялся. Вернул тубус в угол и, вынимая из ниши сложенный плед, простыню и подушку, устроил себе постель на диване. Упал, голый, укрылся до пояса. И нащупав на груди кулон-слезку, сжал в кулаке. Заснул, как улетел в космос.
* * *
Космос выглядел, как пустая карта с двумя объектами. Далеко внизу лежал точным рисунком остров, пологий краями, с плавным возвышением к центральной части. Серые с коричневым камни затапливала пышная зелень, открывая верхушки скал, и округлая форма острова нарушалась в одной его прибрежной части, где два длинных мыса, руками в почти сомкнутом объятии, держали в себе огромную лагуну лазурной воды.
Никаких следов человеческой жизни, только деревья, скалы, равнины и берега, окаймленные пеной прибоя. Да еще в самой высокой точке блестело сильно, так сильно, что казалось, оттуда вверх, в пустоту, заполненную облаками, вырывается тонкий пронзительный луч. Как игла.
Андрей поднял голову, паря в странной белесоватой пустоте, в которой местами проплывали мимо неясные тени, непохожие на силуэты техники или животных (какие животные в воздухе, ну да, птицы, или драконы, к примеру). Тени были похожи на что-то знакомое, но оно не вписывалось в эту реальность, потому не определялось.