Принеся в комнату чашки, дала одну Крис и снова легла, повыше укладывая подушку.
— И отдохнуть тебе не дадут. Незаменимая ты наша Кристина Андревна.
Крис пожала плечами, ставя чашку и быстро набирая буквы в мобильнике.
— Привет Алекзандеру, — подсказала Шанелька.
— Угу. Уже. И тебе.
— Как ты не устаешь, от телефона. Я бы так не смогла.
— Ты у нас волк-одиночка, да. Зато с младенцами умеешь прекрасно. С года до тридцати.
— А старше уже не умею, — задумчиво кивнула Шанелька, — слушай, мне снилось что-то, такое, прям, значительное. Я все забыла. Разумеется.
— Я тоже.
— Тебе снился Вова Великолепный, — авторитетно догадалась Шанелька, — я уверена.
— О чорт. А я не помню. Такая досада.
— Не досадуй. Вон он ходит внизу, разговаривает. Ты говоришь, шашлык-машлык завтра? Тогда, может, махнуть нам с тобой куда на машине? Смотровая, на море поглядеть сверху?
— Нет, — поспешно отказалась Крис, вспоминая, как Вова стремительно выдернул из салона чучело орла и куда-то утащил, вняв просьбе не рассказывать про мену Шанельке, — это же Коктебель, такое душевное место, поэзия, Макс Волошин, нудисты опять же. Давай лучше примарафетимся и выйдем на вечерний гламурный променад. Пешком. Тем более тут полчаса черепашьим шагом всю набережную можно.
— Их уже не видно, — расстроилась Шанелька.
— Кого?
— Нудистов. Их надо совсем днем. Для яркости впечатлений. А то в темноте я как смотреть буду? Наощупь?
— Тогда их назавтра оставим. Сегодня воспарим. С Максом и морем под звездАми.
— А завтра, значит, опустимся. До уровня гениталий.
— Не цепляйся к словам, медам библиотэкарь. Не такое уж низкое это что-то — генитальи. Очень полезная в хозяйстве вещь.
— Философично, — согласилась Шанелька, — хозяйство в хозяйстве. Всегда пригодится.
На ее тумбочке запиликал мобильник и Шанелька, улыбаясь, ответила:
— Да, Тимочкин?
— Мам? У меня к тебе хозяйственный вопрос… — начал оставленный в Керчи Тимофей. И недовольно поинтересовался, — ну и чего ты там ржешь? Заливаешься.
— Ох, — Шанелька с трудом перестала смеяться, — извини, мы тут как раз про хозяйство. Криси, перестань, я не слышу любимаво сына!
— Ну, вижу вам там прекрасно, — после недолгой беседы отметил Тимка, — раз ржете вместе, как два коня. Крис от меня приветы. Сто штук.
Крис в ответ на взгляд Шанельки помахала рукой с тюбиком помады, передавая ответный привет.
Вечерняя набережная полнилась всеми дежурными летними развлечениями. Была тут скачущая музыка из десятка ресторанчиков, сбитая в невнятный громкий комок нот и голосов. Был освещенный тир с сухими щелчками выстрелов. Смеялись внизу за парапетом купальщики, перекрикивая шум прибоя. Холодили пальцы влажные стенки бокалов с мятным мохито. Девочки прогулялись в одну сторону, дойдя до темной, уставленной подсвеченными, как фонарики, палатками, окраины, вернулись в центр, весело морщась от треска мотоциклетных моторов. На маленькой площади разворачивались байкеры, красуясь распахнутыми кожаными жилетками и цветными банданами. Прошли в другой край, мимо роскошного, сверкающего огромными окнами отеля с пирсом, где качались мачты белых яхт, к самому подножию Кара-дага. И снова вернулись, болтая о всяком и разглядывая шумный, деловито веселящийся народ.