— Ноги не сломай, — сказал Вова вдогонку и сразу же обратился к Крис, а она в ответ тихо засмеялась.
Шанелька шла, нащупывая подошвами гальку, камни и песчаные проплешины. Ей было прекрасно, может быть, как раз, потому что одиноко и печально. Костик всегда злился, когда она пыталась побыть сама, молча. Ему постоянно нужны были подтверждения того, что он есть, он тут и заметен. И когда Шанелька умолкала, он полагал, что уходит на второй план.
— Нам что, лучше ругаться, чем я просто помолчу? — не выдержав, спросила однажды она. И растерянно засмеялась его уверенному ответу.
— Конечно, — величественно кивнул Костик, — ругань это такое — живое, это часть семейной жизни, она должна быть!
— А если я не хочу? Зачем мне с тобой ругаться? Без причины. Мы и так ссоримся, чего еще специально это делать?
Но логика Шанельки Костика раздражала, вопросы ее он полагал занудством, о чем тут же ей сообщал. И тогда, к его радости, они все же ругались.
— Фу, — шепотом рассердилась Шанелька, поняв, что ходит под яркими мохнатыми звездами, летней прекрасной ночью, с почти килограммом вкусного мяса в животе и думает снова о Черепе. Так нельзя. Нельзя ходить в мыслях кругами, нельзя продолжать спорить с тем, кто тебя бросил, ушел, вышвырнул из своей жизни, элементарно найдя замену, как находил и раньше. И каяться нельзя, и причитать, рассказывая, а поделом тебе, глупая Нелька-Шанелька, решила, что родилась под счастливой звездой? Решила, именно тебе суждена великая, сверкающая, полная ликования двоих любовь? Решила, да промахнулась, пополнила ряды таких же доверчивых дурочек, что летели на огонь и упали, опалив крылышки. Дурочки-бабочки.
— Опять!
Она встала в черноте обрыва. Топнула ногой и, наконец, подвернула ее, больно. Разминая щиколотку, прислушалась к дальнему уже костру. Что они там? Теперь вот непонятно, идти назад, или там уже вовсю купание, или поцелуи. А она станет маячить. Лишняя. С тяжелыми мыслями в глупой голове. И что интересно, за весь вечер Алекзандер ни разу не написал Крис смску, Шанелька очень этому радовалась, потому что переживала вместо подруги. Или — вместе с ней. Это, конечно, их личные дела, но пусть бы у Крис все складывалось так, как надо. Как нужно в первую очередь ей, поправилась Шанелька в желаниях, потому что знала, несмотря на предсказанную пирсингованным вещуном жестокость, Крис часто тащит на себе не только свой груз, но и всех, кто ее окружает, если они — близкие.
Мне неважно, думала она, медленно идя под черным обрывом, так близко, что слышала шуршание сухой глины, отзывающейся на ее бережные шаги, неважно, что там с моралью, я не моралистка нисколько, а Крис взрослая и сама все понимает. У нее должны быть свои желания и свои полеты. И исполнения их тоже должны быть. Так что, пусть исполняются.