Дима молчал, поворачивая руль. Шанелька кивала всякий раз, как Оля, сияя улыбкой, обращалась к ней по имени-отчеству. И подсказывала, куда повернуть.
— Димочка, куда-то ты далеко, — озаботилась Оля, — там Валерич, ждет же. Слу-у-ушай. А давай сыгранем, как в том году? Ну, когда я на обочине типа голосовала. Ой, Нелли Владимировна, было так круто! Мне Светка парик привезла, типа как ваши волосы — крашеный пергидрольный и весь косматый. Я такая хоба-хоба, очки-стрекозу, полосатое платье в обтяг, платформы на ноги. И паричок. Стою, и как тачка с челленджерами, я такая голосую, ногу вперед. Они, конечно, тормозят. Вот скажи, Димочка, ни один не проехал! А я в окно и такая туплю-туплю, ой, а мне надо туда, а где это, а нет-нет, я с вами боюсь. Я сама, вы мне карту покажите. В-общем, реально овца-блондинка. Мы так три команды, нет, четыре, тормознули, и вышли вперед.
Машина развернулась и встала на маленькой площади, перед зелеными воротами, увитыми виноградом. Шанелька помедлила ровно три секунды, считая их про себя: од-на, ды-ве, ты-ри…
И вышла из машины, подождала еще две секунды. Од-на. Ды-ве…
Помахала рукой неподвижно сидящему в салоне Диме. В ответ суматошно замоталась внутри тонкая загорелая рука:
— Гудбайте, Нелли Владимировна! Я вас в сети найду, обязательно! Вы уже обратно скоро, да? Я напишу. Пришлю свои публикации.
Шанелька кивнула и отвернулась, нажимая вытертые кнопки на цифровом замке, потянула тяжелую створку. Спиной еще слушала, ожидая и злясь на Диму, который вдруг превратился в манекен, да что ж он такая тряпка? Трудно заткнуть свою щебетунью на три минуты, выйти, нормально попрощаться? Или просто — ему оно не надо?
Лесенка осторожно спела под быстрыми шагами. В номере было пусто и очень лунно. Шанелька скинула сандалии, бросила сумку на кровать и сразу же прошла к балкону, распахивая сетчатую дверь. Далеко за крышами сверкала ночная вода лунным пятном до горизонта. Двор с пятаками светлых зонтиков был тих и совершенно пуст. Призрачно светился бассейн под прозрачным пластиком круглого навеса. Шанелька взялась потными руками за кованое железо и наклонилась, прислушиваясь. Вот сейчас хлопнет дверца, послышатся шаги. И что? Он не знает шифра двери. Станет орать у ворот, рискуя перебудить спящих отдыхающих? Или посигналит, заглушая клаксоном Олечкину трескотню? Требуя, чтоб Шанелька вернулась, как обещала, с карандашом. Карандаш!
Она быстро вернулась в призрачно-лунную комнату, нашарила на тумбочке Крис блокнот с вложенной ручкой. И снова вышла на балкон, сжимая ее в руке. Как раз вовремя, чтоб услышать — зарычал мотор, мелькнул свет по листьям, потускнел, удаляясь.