— Тебя домой подвезти? Или к шашлыкам? — Дима плавно выворачивал машину, окуная их в ночной электрический свет узких улочек, который впереди мигал, становясь совсем ярким — там набережная.
Шанелька вытащила из сумки мобильный, проверила в кармашке ключ от номера.
— Ого. Без пятнадцати три, — ей стало неприятно, от того, что все так по расписанию, будто Дима специально распланировал, столько на беседу, столько на поцелуи и кончить ровно во столько, чтоб успеть одеться и медленно доехать.
— Первая улица с набережной, там, где чайный киоск. Дальше я покажу.
Она медлила убирать телефон, вертела в руках, потом разозлилась на себя и сунула его обратно в сумку.
— Номер, — Дима будто услышал мысли, — ты мне номер, обязательно. Вот черт, а мой сел совсем, умер. У тебя карандаш есть? Или ручка?
Они ехали по набережной, тут еще было можно, на машине, как раз до поворота на сонную тенистую улицу, откуда еще два переулка и тот самый отельчик. «Дельфин», вспомнила Шанелька, называется так. От птичек мы к рыбкам, вернее, к морским млекопитающим. Хорошо, что в номерах у Вовы Великолепного нет чучел дельфинов. И вышитых картинок.
— Нет ручки.
— Тогда вынесешь из номера, ладно? Я подожду.
Из сильно поредевшей толпы прямо к вишневому капоту вдруг вывернулась девичья фигурка в белом мини-платье, а на голове та же бейсболка козырьком назад, открывающая свежее круглое личико с ярко накрашенными губами и глазами в мохнатых ресницах. По вишневому лаку забарабанили кулачки.
— Дима! Димочка! А я тут сто лет жду!
Хлопнула задняя дверца, салон наполнился крепким ароматом французских духов. Между Шанелькой и Димой протиснулась, толкаясь локтями, смеющаяся Олечка, вертя головой.
— Димочка! Ты куда пропал? Здрасти, Нелли Владимировна. Вы катались да? А ты обещал мне, ночью купаться. Фу, ты какой, я ждала-ждала. Обиделся, да? Что я с ребятами в кабак? Я же сказала, все равно приду, как договорились. Нелли Владимировна, скажите ему. Поругайте. Что так нельзя. Мужчина должен обещания держать! А теперь тебе уже некогда. Там Валерич аж танцует, весь в масле и солидоле, изругался совсем. А я с Мартой поругалась. Прикинь, она мне — ах, деточка, твое детское время давно уже. А я ей, ну да, когда мне стукнет сто лет, как вам, Марта Петровна, тогда я в девять часов в кроватку. А пока гуляю, как кошка сама по себе. Мур-мур- мяу-мяв. Помнишь, как мы пели песню кошек? Ой, Нелли Владимировна, это такой анекдот был. Димочка придумал песню кота. Он ее пел, а я в припеве «Мур-мур-мяу-мяв». И так тыщу раз. Нас все убить хотели, мы их достали мур-мурами!