- Дозволяю, говори, чего хотел.
- Вот прошение от меня и всей команды. – И сержант положил перед комендантом лист бумаги. – Просим отправить нас на Восточный фронт. Желаем биться с демонами.
- Вот даже как? Ты ведь знаешь, Худ, что в таком запросе я отказать не могу. Императорский рескрипт – все добровольцы без помех должны направляться в распоряжение командования. Но отдать лучшую группу разведки в моем и так сложном положении…
- Так точно, ваше высокоблагородие. Все понимаю, но прошу подписать прошение.
Он помолчал, словно взвешивая все «за и против». Или просто давал возможность сержанту одуматься и забрать прошение, к которому Шолец даже так и не притронулся.
- Что ж, раз твое решение твердо, так и быть. – И он росчерком пера завизировал документ. – Завтра утром в столицу отправится очередной пароход, привезший новую партию колонистов. Отправляйтесь на нем.
- Есть, отправляться!
- Подожди. Твое решение по рядовому Каржасу – и производство в капралы, и отпуск – я утвердил, но указал, чтобы по истечении отпуска его уволить в запас по состоянию здоровья.
- Очень верное решение, ваше высокоблагородие.
- Отлично, рад, что мы друг друга понимаем. И вот еще что, Родни. Не официально, в частном порядке. Я сожалею, что так подставил тебя с этим заданием. Кто знал…
- Все это прошлое, ваше высокоблагородие господин оберст. Я и мои парни – мы благодарны вам за все.
- Хорошо. Худ, я не могу толком тебя наградить сейчас, но вот приказ – в столице, думаю, сумеешь получить премиальные. – И он протянул быстро набросанную собственноручно бумагу. Распределишь по своему разумению.
- Премного вам благодарен, ваше высокоблагородие.
- Прощай, сержант.
Оберст поднялся из-за стола и, подняв к груди сжатый кулак торжественно произнес:
- Вперед легионы!
Худ повторил его жест и ответил истово и твердо:
- Во славу Империи!
Молча поклонился и, выполнив по-строевому четкий разворот, печатая шаг, вышел из кабинета. Впереди егерей ждала война и демоны, но черный маг это угроза куда весомее, потому даже обсуждать варианты им не приходило в головы.
Уже стоя на широкой, отделанной замысловатой резьбой и золочением транцевой корме парохода под сенью имперского штандарта, полощущегося на флагштоке, Худ смотрел на уходящий с каждым ударом сердца все дальше берег. Почему-то вспомнился «бунтовщик» ардайл. Сам себе мастер-сержант мог честно признаться, что совесть его перед горцем почти чиста. Он, Родни Худ сделал для так и не ставшего частью их отряда непонятного чужака, практически всё, что мог и даже чуть больше. К слову, может потому и вспомнился Каржас, что теперь егерям предстоит воевать с демонами, а в такой войне горец явно разбирался лучше их всех вместе взятых. Но прошлого не вернуть.