Открывать дверь, запертую адвокатом, она не спешила, задержалась в коридоре.
— Илья, ты не спишь?
— Ты издеваешься? После всего, что сегодня было, как раз в сон и тянет, конечно.
Голос у него был уставший, но совсем не злой. Это вдохновляло.
— Если я войду, ты не оторвешь мне что-нибудь нужное? Ну и кости ломать не надо — так, на всякий случай…
— Да ничего я тебе не сделаю, — хмыкнул Илья. — Заходи.
Мирин предупреждал ее, что это не самая разумная идея — вот так общаться с ним наедине. Впрочем, даже адвокат не запрещал ей этого делать, а значит, и он не считал Илью по-настоящему опасным.
— Ладно, Суп, сейчас проверим, какой из тебя охранник, — прошептала Кира.
Песик, довольный и сытый, гордо шагал рядом с хозяйкой и тревожиться даже не собирался.
В комнате царил полумрак — Илья выключил основное освещение, оставив только пару настольных ламп у кровати. Но злого умысла в этом точно не было, потому что он даже не пытался спрятаться от Киры. Он сидел на кровати по-турецки, не сводя глаз с двери. Рядом с ним на подставке висела пустая капельница, катетер он уже достал.
Кира вошла в комнату, однако приближаться к кровати не спешила. Илья примирительно поднял руки вверх, словно сдаваясь в плен.
— Знаю, знаю, я заслужил такое недоверие. Слушай, я не мастак извиняться, поэтому речь толкать не буду, просто… Прости за все это.
Он выглядел так, будто за этот день прожил месяц — причем в японских лагерях времен Второй мировой. Кире хотелось сказать ему, что это пустяки, она уже все забыла, но она так не могла. Речь шла не об обиде, им просто нужно было решить это раз и навсегда.
— Зачем ты во все это влез? — спросила она. — Серьезно, мне всегда было любопытно… Зачем взрослые люди так портят свою жизнь? Ладно какие-то глупые подростки, но ты…
Мирин сказал, что стаж у тебя, скорее всего, не очень большой, а значит, ты начал принимать эту дрянь далеко не ребенком. Так зачем?
Илья заметно помрачнел и отвернулся от нее.
— Я… Не могу сказать, прости.
Это, конечно, было обидно — но не настолько, чтобы разворачиваться и снова оставлять его одного.
— Ты мне вот что скажи… Это хотя бы была достойная причина?
— Более чем, — криво усмехнулся Илья. — На тот момент мне казалось, что я сдохну, если не начну… лечиться. Или сойду с ума. А потом уже это дело затянуло, и я не рассуждал, что да почему.
— А сейчас… то, что заставило тебя начать, оно… исчезло?
Кире тяжело было подбирать слова, и не только потому, что она не знала, о чем речь. Она просто никогда не общалась с людьми, прошедшими такой кошмар.
— Оно не может исчезнуть, Кира. Но прошло время, и теперь уже полегче. Если ты вот такими окольными путями пытаешься выведать, смогу ли я жить без наркоты, то вот тебе прямой ответ: смогу.