— Да, сын.
— Когда он родился? — ревниво спросил Ван.
Екатерина Альбертовна неопределенно помахала рукой и кинулась к столу.
— Что ж это мы, а чай-то остыл!
Тут в прихожей затопали, зашуршали, и в комнату вошел мужчина в расстегнутом пальто.
— Папа, — пискнула Вилька и спряталась за меня.
Сцена повторилась полностью — минуту оба стояли друг против друга и молчали. Сходство их было очевидно — и рост и фигура, и лицо. С одной только разницей — один белый как лунь, а у другого седина только посеребрила виски в черных как смоль волосах. Потом Ван протянул руки и сказал:
— Меня зовут Даниэль, но Катюша называет меня Ваней, так что не будем ничего менять. — Потом он повернулся к Екатерине Альбертовне. — Как я понимаю, нам нужно объясниться, Катюша.
Та опять прижала руки к сердцу и умоляющим голосом произнесла:
— Ну, как же я могла тебе сказать, Ванечка? Я боялась, что ты попытаешься вернуться и погибнешь. Да я бы просто погубила бы тебя, если б сказала.
— Ничья, — подвела я итог.
Ван растеряно развел руками и остановился в нерешительности, глядя то на Екатерину Альбертовну, то на Вилькиного отца. Все замерли, наверное, кто-то должен был сделать первый шаг, и сделал его, как ни странно, Федор Равильевич. Он шагнул вперед, открыл рот, как будто хотел что-то сказать, но не успел — Ван шагнул ему навстречу, и они крепко, по-мужски, обнялись и потом еще долго хлопали друг друга по плечам не в силах произнести ни слова и только улыбались.
— Да, — покачал головой Ван, — вот уж не думал, что обрету в один день и сына, и внучку и…
— Как? У тебя нет детей? — изумилась Екатерина Альбертовна. — Ты, может, и не женат?
— Я всю жизнь любил только тебя. А дети появляются только от любви, — улыбнулся Ван.
Китайская народная мудрость — добавила я мысленно, заметив, что вопрос о жене он игнорировал. Что ж мужчины и в Африке мужчины…
Потом мы пили чай, ели торт и много смеялись. Потом Вилька подмигнула и пробежалась пальцами по столу. Что в переводе с языка жестов означало «пора делать ноги». И мы поехали ко мне, оставив счастливую пару наедине. И они это поистине заслужили.
— Ну и как тебе это нравится? — спросила, наконец, Вилька, когда мы, добравшись до дома, раскладывали диван. Всю дорогу она упорно молчала, а я вопросов не задавала, стараясь не отвлекать ее от дела — Вилькина манера вождения, в последнее время меня немного пугает.
— Да мне-то что? Главное, как тебе это нравится, — ответила я.
— Не знаю, если честно. С одной стороны, бабуля счастлива, а с другой — столько лет вешать лапшу на уши — это уже симптом. Теперь понятно, откуда у меня патологическая страсть к вранью. Ну а если посмотреть на это шире — данный случай внушает определенный оптимизм. Недаром я всегда считала — от судьбы не уйдешь. Если что-то должно произойти произойдет — хоть через сто лет. Так что не переживай — Принц твой обязательно нарисуется рано или поздно, я так думаю. — Она подняла указательный палец вверх.