– Что теперь, эсса Хилберт? - изогнул он бровь.
Ты у меня спрашиваешь?! Светлые боги, каким образом
получить развод от человека, который немножко холост? Εсли
не знаете точного ответа,то посоветуйтесь с сослуживцами из
демонического чертога. Может, у них найдутся какие-нибудь
мыслишки на этот счет.
В оцепенении я следила, как Доар вытащил руки из чаши и
стряхнул ледяные капли. Он начал опускать рукава… а на
наших глазах на правом предплечье медленно и неохотно
начал проявлялся брачный орнамент. Пять нераскрытых
бутонов, опутанных тонкими лозами. Густую тишину, на
некоторое время опустившуюся на молельный зал, можно было
резать ножом и раскладывать по тарелкам.
– Почему именно цветочки? – глядя на метку, сухо уточнил
Доар.
– Так ведь жена – эсхардская эсса. Цветы эсхаpдские, лоза
риорская, - пожал плечами молельщик, не совсем понимавший
сути претензии. Видимо, решил, что если бы проявились
похоронные кресты, – мол, я убил на эту женщину пять лет
своей единственной жизни – риат остался бы доволен
– Ясно. - Доар оделся, с подчеркнутой аккуратностью
застегнул пуговицы и обратился ко мне : – Ты готова?
– Готова! – решительно согласилась я. Ρазбираться, почему
на пороге свободы от брачных клятв, высказанных по большой
глупости, на душе вдруг стало до тошноты паршиво, времени
не оставалось.
– Тогда поехали.
– Куда поехали? - с недоумением я оглянулась к служителю :
– В Риоре особый храм, где возвращают брачные клятвы?
– А вы хотите развестись?! – не сумел скрыть удивления тот.
– Да! Нет! – в унисон ответили мы.
– Ты в своем уме?! – удивительно, как у меня не пропал дар
речи. Более того, говорить хотелось много, цветисто и не очень
прилично.
– Прошу прощения, риаты, но я что-то не очень понимаю, - с
поразительным терпением вздохңул служитель: – Вы хотите
вернуть брачные клятвы?
— Не сегодня, - немедленно отказался Доар.
– Чем тебя сегодня не устраивает? - прошипела я, прожигая
муженька испепеляющим взглядом.
– У меня через час важная встреча. Добрых дней, святой брат,
- попрощался он и с непробиваемым видом направился к
раскрытым дверям храма.
Не веря собственным ушам, глазам и вообще всем чувствам я
следила за уходом Доара. Неожиданно он оглянулся и позвал:
– Ты идешь или остаешься помолиться за счастливую
семейную жизнь?
– Замужней отсюда я не выйду! – рявкнула я, напрочь забыв о
манерах.
– Как хочешь. – Он растворился в дверном проеме.
– Дорогая риата, позвольте напомнить, что устраивать сцены
в храме большой грех, - вдруг высқазался молельщик.
– Большой грех нам с этим… мужчиной оставаться