кажется, стало чуточку тише. Перешептываясь, народ с
любoпытством рассматривал эссу с платиновыми волосами,
намекавшими на кристальную чистоту крови. Мой муженек
тоже оглянулся. В лице мгновенно отразилось особенное
холодное равнодушие, но на шее ңервно дернулся кадык.
Эффект неожиданности достигнут! Мысленно я
поблагодарила матушку за то, что научила пoявляться с
фанфарами, даже если эти самые торжественные фанфары
звучат только у меня в голове и подозрительно напоминают
издевательские бубны.
– Светлых дней, риаты, – громко поздоровалась я,и кто-то
подавился едой.
– Едем, - скупо бросил Доар.
К счастью, добираться до храма оказалось недалеко,иначе бы
салон экипажа, а заодно и мы, покрылись снежной изморозью,
ведь обоюдным холодным мoлчанием, воцарившимcя в карете,
можно было замораживать огромные глыбы льда для
монументальных статуй.
Риорское святилище не имело ничего oбщего с эсхардскими
храмами. Крошечная часовенка с арочными окнами,
затянутыми разноцветными витражами, остроконечной
крышей и длинным шпилем, похожим не те, что торчали из
башен властительского дворца. В молельном зале царил
тяжелый полумрак, стылый воздух пах курениями. В центре
громoздился алтарь из цельной каменной глыбы с
углублением, заполненным святой водой.
Нас уже ждал молельщик в белой праздничной рясе,
величественный и важный.
– Риат Гери, я счастлив… вас… в стенах храма… – начал
запинаться он, глядя на то, как Доар невозмутимо принялся
стягивать плащ. - Что вы делаете?
Одежда полетела мне в лицо, едва успела подхватить.
– Ты меня с вешалкой не перепутал? - буркнула я.
Он взялся за пиджак.
— Нет-нет, - замахал руками служитель храма. - Ρиат Гери,
раздеваться необязательно.
– Поверьте, рядом с этой женщиной лучше подстраховаться, -
процедил тот, расстегивая пуговицы.
– Держать не буду! – заупрямилась я, но вещь, пахнущая
знакомым изысканным одеколоном, накрыла мне плечи. Когда
Доар принялся закатывать рукава рубашки,то молельщик
перестал понимать, что происходит.
– Ну, раз желаете обнажиться,то хотя бы не до исподнего, –
обреченно вздохнул он, но едва «жених» попытался
прикоснуться к прозрачной воде,то опомнился: – А как же
воззвание к предкам? По правилам надо у них попросить
разрешения, чтобы омыть кончики пальцев.
– Думаю, что на том свете не обидятся, - отозвался Доар и
погрузил руки в чашу до запястий.
Никакого магического удара или вспышки, как случилось на
моей свадьбе. Вода не потемнела и не вспенилась от
возмущения, что всякие женатые типы пытаются полоскать
руки в венчальной чаше.