— Конечно, ты ведь ради этого и пришел сюда, не так ли? Но мне понадобится какое-то время, чтобы подумать над твоим предложением.
— Не надо ни о чем думать.
— Надо. Хотя бы о том, стоит ли над этим думать.
— И этого не надо делать, — настойчиво возразил я и, взяв женщину за руку, которой она уперлась в мое плечо, чтобы поддерживать равновесие, поцеловал ее раскрытую ладонь. Все произошло так быстро, что Грейс не успела опомниться и отнять руку. — Может быть, ты будешь удивлена утром, обнаружив, что я по-прежнему испытываю к тебе самое искреннее уважение.
— Может быть, ты тоже будешь очень удивлен рано утром, — задиристо парировала она. — И не сомневаюсь, что уважать меня станешь намного больше. Только не надо тужиться и делать вид, что во всем разобрался и понимаешь меня.
— Может быть, не понимаю до конца, но я чувствую тебя, чувствую состояние твоей души.
С этими словами я потянул Грейс на себя и крепко прижал к груди. Последнее, что я видел перед собой — широко открытые глаза и губы, которые уже стали складываться для ответа. Более того, я смог прочитать этот ответ. Она хотела сказать «подожди минутку», но так и не успела. Вместо этого я отчетливо ощутил другой ответ — тот, который исходил от ее возбужденного тела. Она забыла о возможности сопротивления и страстно прильнула ко мне. Ее губы, так и не успевшие произнести последнее предупреждение, коснулись моего уха, и я услышал едва уловимый стон разбуженной плоти. Она отвечала на мои поцелуи, причем от былой неуверенности в себе не осталось и следа. Глаза ее были закрыты, а губы слегка разомкнуты и готовы для глубокого поцелуя.
Когда я прикоснулся рукой к ее шее — кожа была очень нежной и мягкой, на что я обратил внимание еще во время нашего незабвенного вальса, — она выгнулась дугой, прижалась ко мне, а потом так же быстро отпрянула. Моя рука скользнула вниз, достигла ее бедра, пальцы остановились на небольшой родинке. Грейс продолжала совершать едва заметные движения вниз и вверх, а когда мои губы коснулись ее плеча, снова стала извиваться, невольно подсказывая мне, где находятся ее наиболее чувствительные места. Я провел рукой по ее спине, а потом легонько прикоснулся к груди. Она дернулась так сильно, что чуть было не попала мне по зубам своей ключицей. Я понял, самое слабое место у нее — грудь, однако не стал злоупотреблять своим открытием, так как опасался, что могу переборщить и все испортить. Любое прикосновение к груди приводило ее в такой экстаз, что она, похоже, теряла контроль над собой, отдаваясь во власть глубокого женского инстинкта. Мне страшно хотелось прильнуть губами к ее соскам, но меня останавливала несвоевременная мысль о том, что я подвергаю свою жизнь опасности. Грейс была настолько темпераментной, что в порыве страсти могла совершить самый неожиданный поступок.