Витя успел всунуть носок ботинка между косяком и дверью как раз в тот момент, когда эта дверь должна была больно щелкнуть ему по носу.
— Мару-у-усь… — Мягко давя на дверное полотно заскулил он.
Она не видела его лица, но отчетливо представляла, как его виноватые глазенки бегают по стенам подъезда. Представляла, как воровато мужчина озирается, опасаясь быть замеченным на пороге квартиры любовницы кем-нибудь из соседей.
— Пусти. Ну. Всего на пару слов.
Она изо всех сил навалилась на дверь:
— Уходи!
— Но я же тебя люблю…
Как мало ей было надо, чтобы поверить.
— Что… что ты сказал? — Сделала шаг назад, позволяя ему войти.
Ей казалось, что она сможет контролировать свои эмоции, но только не теперь. Маруся услышала что-то такое, чего никогда и не от кого не слышала. Девушка понимала: стоит ему войти, и она пропала. Но, так отчаянно нуждаясь в любви, ничего не могла с собой поделать — открыла дверь.
И Витя вошел.
С огромным букетом роз. Такой родной, привычный, растрепанный, домашний. Ее Витя. Она еще не видела его таким… потерянным. Ей даже показалось, что он осунулся, похудел. Щеки заросли жесткой щетиной, глаза впали. Боже, да ведь он же без нее страдал!
— Я больше без тебя не могу. — Тихо сказал мужчина, опускаясь перед ней на колени.
И она поняла: пусть даже у него нет сердца, она подарит ему своё.
— Вить…
— Люблю тебя, Маруся. Люблю! — И, насильно вложив в ее руки букет, прижал опущенную голову к женскому бедру.
Сердце в груди девушки дернулось и поднялось к горлу, тугим кольцом перехватив дыхание. Она была рада, что Витя снова с ней. Что он пришел. Ей казалось, что она не сможет жить без него. И не беда, что это только казалось…
— У тебя будет ребенок. — Отодвинулась Еникеева, неохотно высвобождая руку.
— Мне нужна только ты. — Упрямился Витя.
— Что ты такое говоришь, Вить? — Задыхалась Маруся. — Ты станешь отцом. Это ответственность!
— Я все брошу и уйду к тебе. Я решил. Мне нужна только ты.
— Так нельзя. — Она подошла и погладила его по голове. — Ты не можешь бросить беременную женщину.
— Да, не могу. — Хрипло согласился он.
— Придется немного подождать. Чтобы она не нервничала, спокойно выносила и родила ребенка. — Марусе казалось, что принести в жертву свою любовь было правильнее в данной ситуации.
— А как же ты? — Заглянул Витя в ее глаза, наполненные слезами.
— Как-нибудь…
Ведь это и так почти стало ее девизом по жизни.
* * *
Так в квартире Маруси появились тапочки для Вити. А еще зубная щетка, полотенце, кружка — всё, чем он пользовался, когда приходил к ней. По понедельникам, средам и пятницам, разумеется. Натали ничего не должна была заподозрить: ей вредно было расстраиваться. Зато Марусе портить Виктору настроение было строго запрещено: сцены ревности, периодически вырывающейся наружу в каких-то колкостях и невинных замечаниях, приводили мужчину в почти неистовое бешенство.