— Ясно, — процедил он после недолгого молчания и запустил сигаретой в бетонную урну, стоявшую рядом со скамейкой.
— Я не хотела тебя обидеть, ты красивый, сильный, наверняка и замечательный человек, но… Давай будем держать дистанцию, хорошо?
— Не знаю, получится ли, — задумчиво произнес Донских, подцепив пальцами свою папку.
Он открыл её и вынул листок.
— Может, — робко спросила я, пытаясь рассмотреть написанное на бумаге, — ты позволишь мне зайти к брату вместе с тобой?
— Я и так делаю для тебя слишком много исключений. — Сергей развернул документ лицевой стороной ко мне. — Сосед Яковлевой принял слишком большую дозу дигоксина. Это сердечный препарат. Вот заключение лаборатории.
— Сосед? — уточнила я, вглядываясь в буквы. Листок колыхался в его руках. — Точно, ты ведь говорил мне по телефону. Думаешь, это убийство?
— Не знаю. Ты помнишь его фамилию? — загадочно ухмыльнулся представитель закона.
— Откуда мне это знать, — смутилась я, чувствуя, как засосало под ложечкой.
— Ну, как же, — улыбнулся Донских, отдернув листок. — Должна знать. Мать погибшей описала девушку, которая у него на днях ошивалась. И что удивительно, она стопроцентно подходит под твое описание. Не знаешь почему?
Я застыла, боясь пошевелиться. Сердце сжалось в комок от испуга. На моем лице наверняка отразились все переживания.
— Сообщил ли я кому-то? — продолжил он, убирая документ в папку. — Пока нет. А стоит ли сообщать?
— Это была не я, — мне пришлось глубоко вдохнуть, чтобы не выдать себя.
— А если кто-нибудь узнает и захочет провести опознание? — его голос приобретал угрожающий оттенок.
— Ты меня что, шантажируешь сейчас?! — возмутилась я.
— Допустим, я промолчу об этом. — Донских хитро прищурился и сложил руки на груди. — Хотя ради чего мне это делать?
Его слова привели меня в бешенство.
— Я в такие игры не играю, — воскликнула я, вскочив. Донских остался неподвижен: просто смотрел на меня и улыбался. Собрав пакет с остатками еды, я запустила его в урну. — Рассказывай, кому хочешь! Можешь посадить моего брата, меня, всю мою семью или найти еще пару козлов отпущения, но это не изменит моего отношения к тебе.
— Успокой свои нервишки и сядь, — ледяным тоном приказал Донских.
— Нет! — Я схватила сумку, готовясь уйти.
— Ты расскажешь мне, что делала там, — он оценивающе посмотрел на меня и покачал головой, — иначе я не смогу тебе помочь.
Сеня лежал в прежней позе: руки по швам, ноги вытянуты. Он был бледен и слаб, но глаза его были открыты, взгляд перемещался по потолку, исследуя каждый сантиметр. И это меня несказанно порадовало.