— Или всё же дай время остыть, — продолжила Катя, — заодно и узнаешь, что вас связывает. Ниточка, которая оборвется тихо и незаметно, или что-то прочное.
— Всё, что я знаю на данный момент, — это то, что не могу перестать о нем думать. — Нервно потоптавшись, я встала обратно на бортик. Мимо проехала машина. — Когда я думаю о нем, забываю своё имя. Весь мир и даже воздух вокруг кажутся мне другими, когда он рядом. Удивительное, щемящее душу чувство… мать его!
Катя засмеялась. А я злилась сама на себя.
— Вам некогда было остановиться и поговорить о своих чувствах, расставить точки над «i». — В трубке послышался шум. Катя начала свой ежедневный ритуал по перестановке книг с полки на полку. — Поговорите, поделитесь переживаниями. Роман у вас экстремальный, всё на бегу, ты в переживаниях, да и он немногословный. Надо с вами что-то делать.
— Я пока даже не знаю, на какой хромой кобыле к нему подъехать после произошедшего. И стоит ли.
— Знаешь, — она на секунду задумалась и затем продолжила, — переспи с ним и поймешь, показалось тебе или нет.
— Эка тебя понесло с поэзии на эротику! — рассмеялась я.
— Вот видишь, ты уже повеселела.
— Я только одного не понимаю, — мне пришлось поспешить к подъезду. — Ты почему еще не в больнице у постели моего брата?
— Я? — Катин голос звучал удивленно. — А кто я ему? Всего лишь соседка.
— Ну, конечно!
— Я еще морально не готова увидеть его.
— Но ты ведь переживала, каждый день навещала его, ждала, когда он откроет глаза. Так чего же ты сидишь?
— Он ведь не знает, что я дежурила в больнице, — усмехнулась подруга. — И пусть дальше не знает.
— И этот человек еще дает мне советы! Позорище! — Я забежала вслед за Донских в подъезд. — Всё, мне пора. Пока, трусиха!
В трубке послышался сдержанный смешок. Нажав отбой, я поспешно сунула телефон в сумку.
Дверь открыла мать Маши Яковлевой. Хмуро оглядев с головы до ног, она пропустила нас в квартиру. По тому, как неуверенно она стояла на ногах, я сделала вывод, что женщина прилично надралась в обед.
— Ищите, что хотите, — буркнула она, еле-еле разлепив ссохшиеся губы.
— Спасибо, — ответил Донских и прошел по коридору прямо в обуви.
Я оставила свою в прихожей и поспешила за ним.
— Всё равно вы ничего не делаете, чтобы посадить эту чурку, — растягивая слова, бросила женщина, усаживаясь на табурет в кухне.
Зазвенела посуда.
Донских решил проигнорировать ее замечание. Я сделала пару шагов и уставилась на то место, где было найдено тело её дочери.
— Хэх, — крякнула женщина, опустошив рюмку.
— Что ты хотела здесь найти? — вполголоса поинтересовался Сергей, загородив проход в спальню погибшей.