Как часто мы соглашаемся на что-то обычное, типовое, полагающееся каждому, не дождавшись, пока придет твоё, настоящее. И оно постепенно становится привычным, таким, от чего уже и отказаться страшно. Мы боимся думать о переменах, проживая свои несчастливые жизни, в нелюбимых городах, с чужими по духу людьми. И всё только чтобы избежать пресловутого одиночества. Не слишком ли большая цена за иллюзию нормальной жизни?
— А что ты? — почти крикнула в трубку Катя.
— А что я? — Пришлось отойти на двадцать метров, чтобы Донских не услышал. — Ненавижу их обоих.
— А Тимофеева за что? — удивилась подруга.
— А заодно! Мне сейчас хочется назначить виноватых, иначе голова взорвется. Не могу же я одна тянуть эту лямку!
— Почему ты всё не объяснила ему?
— Как?! — прошептала я. — В голове столько слов! А он даже не смотрел на меня, не хотел слышать. И я кожей почувствовала, что ему противна.
— Ну, хорошо хоть они не подрались, — весело заключила Катерина.
— Моя ошибка в чем: во всех наших разговорах я упоминала Донских как следователя по делу и ни разу не обмолвилась, что мы, в общем-то, с ним на «ты» разговариваем.
Обеспокоенно оглядываясь на курящего в сторонке Сергея, я почти проковыряла дыру в газоне носком своих кожаных тапочек. Он стоял и пристально смотрел на меня. Я опустила глаза. Хорошо, хоть по губам не читает.
— Ага, и не только разговариваете! — возмутилась подруга.
— Вот именно, — с сожалением произнесла я. — И двадцать минут назад я опять с ним флиртовала.
— Зачем? — Катя перешла на шепот, видимо, к ней в магазин зашли посетители. — Если не хочешь всё усугубить, то давай ему уже от ворот поворот!
— Не знаю, так гадко на душе. — Я бросила на Донских осторожный взгляд. — Смотрю на него, и само флиртуется. Может, это нервное?
— Любой девушке польстит внимание такого мужчины. — В трубке что-то зашуршало. — Ухаживай он за мной, я бы, наверное, беспрестанно хихикала, как дурочка.
— Я бы и рада его не замечать, — вздохнула я, спрыгивая с бортика, — но именно сейчас он мне нужен для дела.
— А что Тимофеев?
— Написала ему сообщение, что всё сказанное — недоразумение, попросила о встрече.
— Я бы на его месте не отвечала тебе, — Катин голос дрогнул.
— Знаю, — с горечью согласилась я.
— Просто реши, что он значит для тебя. Будешь ли ты мучиться, отпустив его? Или твои чувства остынут?
— Небо упадет на землю, — прошептала я, прижимая телефон к щеке.
— Скажи ему это.
— Не знаю…
Меня охватило смущение. Предполагать, что в моей душе за такое короткое время могут вдруг вспыхнуть чувства к мужчине? Признаться в этом ему? Почти за гранью здравого смысла. Вряд ли он разделит мои чувства. Наверняка я всё себе опять придумала, и нужно гнать эти мысли. Донских затянулся сигаретой, выпустил дым и указал мне пальцем на часы.